Атомный проект. История советского атомного проекта. Справка. Хранитель атомной бомбы
Ровно 75 лет назад председатель Государственного комитета обороны СССР Иосиф Сталин подписал решение о создании атомной бомбы.
Несмотря на то, что глубокие научные исследования по урану начались в 1942 году, безумно обогатившиеся в ходе Второй мировой войны США опережали СССР технологически.
Преодолеть этот разрыв было очень сложно: страна находилась в условиях тяжелейшей войны с нацистской Германией.
Взрыв однофазной ядерной бомбы мощностью 23 кт. Полигон в Неваде (1953 год)
На Потсдамской конференции, начавшейся 17 июля 1945 года, 33-й президент США Гарри Трумэн заявил Сталину, что США воздали оружие неслыханной мощности: днем ранее в штате Нью-Мексико (США) американцы провели испытание плутониевой бомбы, получившей название «Штучка».
Сталин отреагировал на заявление Трумэна настолько спокойно, что западные лидеры подумали, что глава СССР просто не понял, о чем идет речь. Позднее заместитель Верховного Главнокомандующего ВС СССР Георгий Жуков подробно опишет этот эпизод.
«После заседания глав правительств Г. Трумэн сообщил И. В. Сталину о наличии у США бомбы необычайно большой силы, не назвав ее атомным оружием. В момент этой информации, как потом писали за рубежом, У. Черчилль впился глазами в лицо Сталина, наблюдая за его реакцией.
Но тот ничем не выдал своих чувств, сделав вид, будто ничего не нашел в словах Г. Трумэна. Как Черчилль, так им многие другие англо-американские авторы считали впоследствии, что, вероятно, И. В. Сталин действительно не понял значения сделанного ему сообщения».
Сталин все отлично понял! Известно, что после разговора с Трумэном Сталин во время перерыва конференции попросил своего помощника передать научному руководителю атомного проекта СССР Игорю Курчатову, чтобы он ускорил работу над урановым проектом.
Иосиф Сталин
Верховный Главнокомандующий СССР скрыл свои подлинные чувства как минимум по двум причинам. Во-первых, потому что это был открытый шантаж Трумэна по отношению к Советскому государству и проверка Сталина на психологическую прочность. Глава СССР еще раз получил доказательство того, что в отличие от Франклина Рузвельта Трумэн собирается разговаривать с СССР исключительно на языке силы.
Во-вторых, необходимо было сохранить режим секретности. Нельзя было допустить, чтобы вчерашние союзники по антигитлеровской коалиции заподозрили, что Сталин получает из Великобритании и США самые свежие разведданные о ядерных исследованиях двух государств.
Наиболее ценные разведывательные сведения СССР получал от немецкого физика-ядерщика Клауса Фукса, уехавшего в Англию в 1933 году, когда Гитлер пришел к власти. В 1943 году Фукса направили в Лос-Аламос (США) в научную лабораторию, в которой занимались разработкой атомной бомбы.
Другим важным источником информации был офицер британской разведки Джон Кернкросс, завербованный в середине 1930-х годов. Из США секретные документы поступали от физика-ядерщика Бруно Понтекорво.
Игорь Васильевич Курчатов в Радиевом институте, ок. 1930 года
Нередко можно столкнуться с утверждением, что ядерный проект СССР полностью повторял американский, поскольку советская разведка просто-напросто украла все необходимые сведения. В основе такого утверждения лежит либо полное непонимание того, насколько масштабен ядерный проект, либо банальное желание очернить советские достижения.
Даже обладая исчерпывающими разведданными, невозможно создать атомную бомбу без создания урановой промышленности, без успешного решения огромного количества научно-теоретических, экспериментальных и инженерных вопросов.
Разведка помогла максимально ускорить процесс реализации атомного проекта. Благодаря полученным сведениям удалось исключить ложные пути реализации проекта, увеличив шансы того, что первое испытание атомной бомбы будет успешным.
По словам Героя РФ разведчика Владимира Барковского: «Атомную бомбу сделала не разведка, а специалисты, опирающиеся на научно-технический и экономический потенциал страны.
Все советские люди должны поклониться И. В. Курчатову и его сподвижникам за то, что они в невероятно тяжелых, по сравнению с США, условиях сумели в сжатые сроки создать атомное оружие, чем предотвратили непредсказуемое развитие событий, могущее принять критический, даже роковой характер для нашей страны.
Разведка действительно сыграла немаловажную роль в создании советского атомного оружия, но противопоставлять друг другу ученых и разведчиков не следует».
Водородная бомба АН602 «Царь-бомба»
Высокая вероятность критического и рокового развития событий действительно существовала. В СССР знали, что объемы производства урана-235 и плутония-236 позволяли США создавать по восемь атомных бомб в год. У советского руководства не было никаких иллюзий, для кого предназначался весь этот арсенал. США уже использовали атомные удары против мирного населения Хиросимы и Нагасаки.
Военный паритет был нарушен. Вполне вероятно, что США нанесли бы новые атомные удары, чтобы ликвидировать единственного конкурента на пути к мировому господству. Как видно из планов нападения на СССР, сомнения у Вашингтона возникали только относительно количества атомных бомб, необходимых для полного уничтожения промышленного потенциала СССР и деморализации Красной армии - сильнейшей армии в мире после окончания Великой Отечественной войны.
Например, первый план нападения на Россию, получивший название «Тоталити», появился у вчерашних союзников по антигитлеровской коалиции уже в ноябре 1945 года.
В рамках этого плана предполагалось уничтожение 20 важных советских городов с помощью обычных и атомных бомб. Военное руководство США считало, что в результате такой бомбардировки должны погибнуть не менее 10 млн советских граждан.
Андрей Дмитриевич Сахаров. 1989
В середине 1948 года появился новый план нападения на СССР - «Чариотир». В этом плане американские военные настаивали на уничтожении уже 70 городов с помощью 133 атомных бомб, причем восемь их них пришлись бы на Москву, а семь - на Ленинград. В последующие два года войны предполагалось сбросить еще 200 атомных и 250 тыс. тонн обычных бомб.
План нападения «Оффтэкл», разработанный в октябре 1949 года, предусматривал уничтожение уже 104 советских городов 220 атомными бомбами, причем в резерве, на всякий случай, находилось 72 атомные бомбы.
Когда в августе 1949 года в СССР прошло испытание первой атомной бомбы, в Вашингтоне был срочно разработан план «Дропшот», который предусматривал начало коалиционной войны против СССР с 1 января 1957 года.
В будущей войне против России должны были участвовать до 20 млн солдат из стран НАТО и ряда других государств Европы и Азии. Однако штабные учения показали, что США не смогут достигнуть намеченных целей. В 1950 году вопрос о превентивной ядерной войне с СССР был официально снят.
Атомный проект СССР был подвигом всего народа, несколько лет назад спасшего мир от фашизма. На этот раз Советский Союз спас мир от новой атомной агрессии со стороны США. С создания ядерного, а потом и ракетно-ядерного щита началась история соревнования советской и американской ядерных доктрин.
Воронка от взрыва атомной бомбы на Тоцком полигоне
Александр Вансю
Началом работ по делению ядра в СССР можно считать 1920-е годы.
В ноябре 1921 года был основан Государственный физико технический рентгенологический институт (в дальнейшем Ленинградский физико-технический институт (ЛФТИ), ныне Физико технический институт им. А. Ф. Иоффе Российской академии наук), который более трех десятилетий возглавлял академик Абрам Иоффе. С началом 1930-х годов ядерная физика становится одним из основных направлений отечественной физической науки.
Для быстрого развития ядерных исследований Абрам Иоффе приглашает в свой институт способных молодых физиков, среди которых был и Игорь Курчатов, возглавивший с 1933 года отдел ядерной физики, созданный в ЛФТИ.
В 1939 году физики Юлий Харитон, Ян Френкель и Александр Лейпунский обосновали возможность протекания в уране цепной ядерной реакции деления. Физиками Яковым Зельдовичем и Юлием Харитоном был выполнен расчет критической массы уранового заряда, а харьковские ученые Виктор Маслов и Владимир Шпинель в октябре 1941 года получили свидетельство на изобретение «Об использовании урана в качестве взрывчатого или токсичного вещества». Советские физики в этот период вплотную подошли к теоретическому решению проблемы создания ядерного оружия, однако после начала войны работы по урановой проблеме были приостановлены.
К решению вопроса о возобновлении в СССР прерванных войной работ по проблеме урана были причастны три ведомства: Народный Комиссариат Внутренних Дел (НКВД), Главное Разведывательное Управление (ГРУ) Генштаба Красной Армии и аппарат уполномоченного Государственного комитета обороны (ГКО).
Выделяются два главных этапа атомного проекта СССР: первый - подготовительный (сентябрь 1942 года - июль 1945 года), второй - решающий (август 1945 года - август 1949 года). Первый этап начинается с Распоряжения ГКО № 2352 от 28 сентября 1942 года «Об организации работ по урану». В нем предусматривалось возобновление прерванных войной работ по исследованию и использованию атомной энергии. 10 марта 1943 года Сталин подписал решение ГКО СССР о назначении Игоря Курчатова на вновь созданный пост научного руководителя работ по использованию атомной энергии в СССР. В 1943 году был создан научно исследовательский центр по урановой проблеме - Лаборатория № 2 АН СССР, ныне Российский Научный центр «Курчатовский институт».
На этом этапе решающую роль сыграли данные разведки. Итогом первого этапа было осознание важности и реальности создания атомной бомбы.
Начало второму этапу положили американские бомбардировки японских городов Хиросимы и Нагасаки 6 и 9 августа 1945 года. В СССР были приняты чрезвычайные меры для форсирования работ по атомному проекту. 20 августа 1945 года Сталин подписал Постановление ГКО № 9887 «О Специальном Комитете при ГКО». Председателем Комитета был назначен заместитель председателя Совета Народных Комиссаров, член ГКО Лаврентий Берия. На Комитет, помимо ключевой задачи организации разработки и производства атомных бомб, была возложена организация всей деятельности по использованию атомной энергии в СССР.
9 апреля 1946 года было принято закрытое постановление Совета Министров СССР о создании конструкторского бюро (КБ 11) при Лаборатории N 2 АН СССР для разработки конструкции атомной бомбы. Начальником КБ 11 был назначен Павел Зернов, главным конструктором - Юлий Харитон. Сверхсекретный объект был размещен в 80 км от Арзамаса на территории бывшего Саровского монастыря (ныне это Российский Федеральный ядерный центр ВНИИ Экспериментальной физики).
В 1946 году советский атомный проект перешел в промышленную стадию, в ходе которой, в основном на Урале, были созданы предприятия и комбинаты по производству ядерноделящегося материала.
К январю 1949 года был отработан весь комплекс конструкторских вопросов по РДС 1 (такое условное наименование получила первая атомная бомба). В прииртышской степи, в 170 км от города Семипалатинска был построен испытательный комплекс Учебный полигон № 2 Министерства обороны СССР. В мае 1949 года на полигон прибыл Курчатов; он руководил испытаниями. 21 августа 1949 года основной заряд прибыл на полигон. В 4 часа утра 29 августа атомная бомба была поднята на испытательную башню высотой 37,5 м. В 7 часов утра состоялось первое испытание советского атомного оружия. Оно было успешным.
В 1946 году в СССР начались работы над термоядерным (водородным) оружием.
29 августа 1949 года в районе города Семипалатинска было проведено первое испытание советского атомного оружия, положившее конец ядерной монополии США. Ядерный щит обеспечил мирное развитие нашей Родины.
В начале 60-х годов на русском языке вышли в свет две книги: Роберта Юнга «Ярче тысячи солнц. Повествование об ученых-атомниках» и бригадного генерала Лесли Гровса – руководителя Атомного проекта по хозяйственной части с интригующим названием «Теперь об этом можно рассказать», в которых повествуется история создания ядерного оружия в США. В 1995 году в США вышла книга «Сталин и Бомба», теперь уже посвященная истории советского «Атомного проекта».
Харитон Юлий Борисович высоко ценил работу атомных разведчиков. Но лишь в 1992 г. он смог, притом первым в нашей стране, опубликовать информацию о роли разведки в атомном проекте. Исключительную ценность представляли данные, полученные от Клауса Фукса, хронология контактов с которым охватывает период с конца 1941 по начало 1949 г. (в 1959 г. Ю.Б. Харитон через Д.Ф. Устинова ходатайствовал о награждении Фукса государственной наградой СССР). Познавательна и книга Ю.Б. Харитона «50 лет мира», изданная в 1999 году в Сарове, в которой академик пишет о том, что если в 1941-1945 годах роль разведывательной информации была первостепенной, то в 1946-1949 годах главное значение приобрели собственные усилия СССР и собственные достижения отечественных ученых. Атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки в августе 1945 года привели к выводу о необходимости форсировать работы по созданию советского атомного оружия.
Между двумя Юбилеями: нашего Института – 50-летие ВНИИНМ (1995 г.) и 50-летие первого советского испытания атомной бомбы (1999 г.), силами Института было выпущено множество воспоминаний, мемуаров и статей об истории создания Института и его основных направлений деятельности в период создания ядерного щита страны (11 изданий с общим объемом 900 стр.).
В этом предъюбилейном очерке в знак выдающихся заслуг сотрудников Института в период работы над созданием первой отечественной атомной бомбы слово «Институт» будем писать с заглавной буквы, как имя собственное!
Институт и его роль в «Атомном проекте» окончательно были раскрыты перед всем миром в издании «Ядерная индустрия России» (2000 г.).
В последующем воспоминания сотрудников-первопроходцев Института были использованы для публикаций о советском «Атомном проекте», например, книги В.С. Губарева «Белый архипелаг Сталина» (2004 г.), М.Я. Важнова «Виктор Шевченко – металлург и атомщик» (2007 г.).
Мировая прелюдия Атомного проекта
Середина и конец 30-х годов и начало 40-х годов прошлого века: Бум в науке о радиоактивности, появление нового направления – ядерная физика.
1937 год: Пуск в Радиевом институте первого в Европе циклотрона и мощного нейтронного источника.
1938 год: Ганс Боте теоретически обосновал возможность термоядерной реакции – слияние ядер водорода в ядра гелия с выделением значительной энергии.
1939 год: Нильс Бор сообщил об открытии деления урана нейтронами и возможности протекания цепных реакций.
1939 год: Письмо А. Эйнштейна Президенту США Ф.Д. Рузвельту о возможности использования атомной энергии для создания исключительно мощных бомб нового типа.
1939 год: Я.Б. Зельдович и Ю.Б. Харитон на семинаре Ленинградского физико-технического института докладывают, что последние зарубежные исследования говорят о возможности создания компактной сверхмощной бомбы на основе урана-235.
В 1939 году в работе Харитона и Зельдовича впервые оценена критическая масса плутония – несколько килограммов.
1939 год: Письмо в Военное министерство Германии физиков – профессора Хартека и доктора Вильгельма о необходимости организации разработки по новому «взрывчатому веществу».
1940 год: Создание в Германии специального Центра по проблеме урана.
1940 год: И.В. Курчатов с сотрудниками, Нильс Бор и Дж. Уиллер обнаружили запаздывающие нейтроны, позволяющие перейти от неуправляемой цепной реакции в бомбе к управляемой реакции деления в «урановом котле».
1940 год: Г.Н. Флеров и К.А. Петржак обнаружили явление самопроизвольного деления урана.
1940 год: Письмо И.В. Курчатова, Ю.Б. Харитона, Л.И. Русинова и Г.Н. Флерова в Президиум АН СССР «Об использовании энергии деления урана в цепной реакции».
1940 год: Создание в АН СССР Урановой комиссии под председательством В.Г. Хлопина.
1940 год: Создание в Великобритании Комитета по использованию атомной энергии в военных целях «Комитет Мод».
1941 год: Создание в США Управления по урану.
1941 год: Прекращение публикаций по ядерной физике, засекречивание тематики.
Самым быстрым откликом государства на обращение ученых в 1940 году о возможности использования атомной энергии в военных целях был СССР.
В других странах привлечение государственного финансирования было связано с определенными рутинными формальностями. Это заняло в США около 2 (!) лет, хотя первые попытки выйти на Президента были предприняты Сцилардом и Эйнштейном еще весной 1939 года. Нападение японцев на Пирл-Харбор 6 декабря 1941 года позволило американским физикам запустить свой Атомный проект и то в стадии экспериментов и консультаций.
Широкомасштабная промышленная реализация Атомного проекта началась после соглашения США с Великобританией и старта проекта «Манхэттен» 13 августа 1942 года, и то после получения данных от немецких физиков о работах по урану в Германии.
Прекращение публикаций по ядерной физике в 1940-41 годах было одним из аргументов советских физиков об интенсивном начале работ по бомбе за рубежом и их засекречивании.
Однако в последствии стало известно, что в 1939 году Сциллард, получив доказательства возможности осуществления цепной реакции на уране, начал сначала в США, затем в Великобритании, кампанию за обет «молчания».
В начале Второй Мировой войны сложилась странная ситуация: осколки бывшего «братства» физиков-атомщиков в частном порядке продолжали обмениваться информацией, а некоторые, например, Клаус Фукс, участник английского Атомного проекта, затем и проекта «Манхэттен», добровольно находили каналы для передачи информации в СССР. (Клаус Фукс, немецкий физик-теоретик. В 1933 г. эмигрировал в Англию. Он внес существенный вклад в разработку атомного и термоядерного оружия в США и Англии. Бескорыстно помогал Советскому Союзу, сообщая данные, касающиеся атомных проектов Англии и США).
В декабре 1942 года под руководством Э. Ферми в Чикаго был осуществлен пуск первого в мире «атомного котла»уран-графитовой конструкции (реактора). В Москве станет известно о деталях этой конструкции через 7 месяцев.
Хроники участников «Атомного проекта СССР»
8 лет до Взрыва (1941 год)
По каналам разведки из Великобритании поступает доклад Комитета Мод «Использование урана как источника получения энергии и как взрывчатого вещества» с упоминанием об элементе с атомным весом 239 (плутоний), который возможно имеет также способность к делению, как и уран-235.
7 лет до Взрыва (1942 год)
Уполномоченный Государственного Комитета по Обороне (ГОКО или ГКО) по науке С.В. Кафтанов вместе с А.Ф. Иоффе направили письмо на имя И.В. Сталина о необходимости возобновления работ по урану, прерванные началом войны.
Осенью 1942 года вышло распоряжение ГКО СССР «Об организации работ по урану» и Постановление «О добыче урана».
Важную роль в принятии решений по возобновлению работ по урану сыграло поступление разведывательной информации, которая свидетельствовала о широком развертывании в обстановке большой секретности работ по использованию атомной энергии в военных целях не только в Великобритании и США, но и о возможном проведении таких работ в Германии.
В Казане на базе эвакуированного Физико-технического института организуется лаборатория атомного ядра (Лаборатория №1).
6 лет до Взрыва (1943 год)
Весной выходит Распоряжение ГКО «О дополнительных мероприятиях в организации работ по урану», И.В. Курчатов назначен начальником лаборатории №2 АН СССР(ныне РНЦ «Курчатовский институт», РНЦ «КИ»).
В 1943 году «Гиредмет» Наркомата цветных металлов, созданному в период индустриализации страны, было поручено возобновить работы по урану, считая их первоочередной проблемой, решаемой совместно с Лабораторией №2 во главе с И.В. Курчатовым (РНЦ «КИ»). Свою роль о принятии конкретных шагов по ускорению работ по атомной проблеме сыграли материалы, полученные разведкой, которые косвенно свидетельствовали об интенсивных исследованиях по данной проблеме в США и Великобритании.
К этому времени были определены два пути создания атомной бомбы: с начинкой из изотопа урана-235 или плутония. Плутоний отсутствовал в значимых количествах в природе (присутствие обнаруживалось только в виде следов в урановой руде как продукта природных ядерных реакций), это требовало его искусственной наработки. Принимая путь производства плутония, который, судя по разведывательным данным, был принят за первоочередную основу атомной программы США, следовало срочно создавать «урановые котлы» для превращения природного урана в плутоний.
Этот путь, также как и другие способы производства «ядерной начинки» – диффузионное, центрифужное и электромагнитное выделение изотопа урана-235, в качестве отправной точки требовали наличие большого количества природного урана, которого в то время не было в СССР. При этом помимо необходимости практически с нуля создавать новую атомную отрасль промышленности, был неизвестен конечный результат – возможно ли воплощение расчетов на практике для осуществления взрывной цепной реакции в самой бомбе?
Это мог подтвердить только взрыв!
5 лет до Взрыва (1944 год)
25 сентября запущен циклотрон в лаборатории №2.
19 мая 1944 года куратор атомного проекта от Совета народных комиссаров М.Г. Первухин информирует И.В. Сталина о состоянии «проблемы с ураном». Позднее, уже осенью в конце сентября, И.В. Курчатов, обращаясь к Л.П. Берия, характеризует это состояние как крайне неудовлетворительное.
8 декабря выпущено постановление ГКО «О мероприятиях по обеспечению развития добычи и переработки урановых руд».
8 декабря 1944 года в постановлении ГКО «О мероприятиях по обеспечению развития добычи и переработки урановых руд», впервые исторически документально был обозначен наш Институт как «Институт специальных металлов НКВД (Инспецмет)».
Первейшими задачами «Инспецмет НКВД» были «комплексные изыскания и проектирование… в части горной, обогатительной и химико-металлургической деятельности». Учитывая значимость работ, порученных Инспецмету, ГКО сразу же ввел для сотрудников персональные оклады и особые нормы питания, а также по особому списку давалось право приобретения промтоваров. Сотрудники Института были освобождены от призыва в армию на действительную военную службу, в народе это называли «дать бронь».
В 1944 году З.В. Ершова сотрудница «Гиредмет» (начальник лаборатории №1, получившая с коллегами первый в СССР слиток металлического урана в лабораторных условиях), будущая сотрудница Института, русская «мадам Кюри», как ее называли после стажировки во Франции в лаборатории Ирэн Жолио-Кюри, обратилась к руководству Совнаркома с докладной запиской о необходимости создания специального уранового института, поскольку «Гиредмет» «из-за неудовлетворительного состояния помещений, недостатка оборудования, аппаратуры и кадров не обеспечивает проведение в надлежащих темпах работ в области изучения сырьевых ресурсов, усовершенствования добычи и переработки урановых руд и получения металлического урана…».
Ершова
В те времена подобное обращение в высшие инстанции, минуя руководство «Гиредмет» и Наркомата цветных металлов, могло завершиться плачевно. Однако в виду накопленной разведывательной информации об интенсивных работах по атомной проблеме в США, а также обращений И.В. Курчатова о необходимости реорганизации работ по урану, докладная записка была принята к действию и сыграла важную роль. Немаловажную роль в рождении Института также могло сыграть стремление Л.П. Берии забрать под свое крыло службы НКВД все работы по «Атомному проекту».
В конце 1944 года первый высокочистый урановый слиток, как теперь называют металл «ядерной чистоты» был продемонстрирован высшему руководству страны в Совнаркоме в присутствии непосредственного исполнителя З.В. Ершовой в Совнаркоме. Согласно легенде именно этот слиток и в том виде, в котором он сейчас хранится в Институте (на бархате в деревянной шкатулке, взятой из-под какого-то прибора), видели Л.П. Берия и И.В. Сталин приблизительно 70 лет назад.
4 года до Взрыва (1945 год)
6 января приказом НКВД за №007 директором «Инспецмет НКВД» назначен В.Б. Шевченко.
15 мая Постановлением ГКО создан Горно-химический комбинат по добыче и переработке урановых руд.
За плечами первого директора «Инспецмет», возглавлявшего его до 1952 года, уже была работа на руководящих должностях на крупных металлургических комбинатах страны.
Весной 1945 года В.Б. Шевченко в составе нескольких экспедиций, начал «прочесывать» территорию Европы по мере занятия Красной Армией промышленных районов и научных центров в поисках следов германского атомного проекта, в первую очередь урана.
Главным выводом инспекционных поездок, продолжавшихся до конца 1945 года с некоторыми перерывами, стал то, что под руководством В. Гейзенберга, при содействии мощной химической промышленности, в том числе и в оккупированных странах, немецкие ученые существенно продвинулись в подготовке к осуществлению управляемой цепной реакции в «атомном котле» на природном уране и тяжелой воде и создании «секретного оружия Третьего Рейха».
Теперь уже очевидно, что принятый в Германии путь на использование тяжелой воды практически исключил возможность создания атомного оружия во время войны, тем более, после взрыва завода по производству тяжелой воды в Норвегии. Вместе с тем запасов рудников в Силезии и Чехии, а так же рудника в Конго, принадлежавшего оккупированной Дании, хватало для производства необходимого количества природного урана и осуществления цепной реакции в уран-графитовом «атомном котле» для получения плутониевой «взрывчатки».
Это выдается, как грубейший просчет немецких физиков, однако, учитывая позицию В. Гейзенберга по затягиванию немецкого атомного проекта, можно предположить, что это была затеянная им тонкая игра.
Практическим результатом инспекционной поездки советских ученых и инженеров стали документы, сотни килограммов оксидов урана и небольшое количество металлического урана в виде пластин, вероятно предназначавшихся для изготовления мишеней и их облучения на ускорителе.
Приблизительно в то же время, что и поездки В.Б. Шевченко, с инспекционной миссией в Европе, в форме полковника, был и будущий директор Института член-корреспондент АН СССР А.А. Бочвар. Вряд ли пересекались пути двух первых наших уважаемых директоров, поскольку миссия А.А. Бочвара была несколько другой – выявление последних достижений Германии в области технологий легких сплавов, включая оборудование, и определение возможности его использования в СССР.
Мир узнал, что такое атомная бомба
16 июля 1945 года в США в пустыне штата Нью-Мексико была испытана плутониевая атомная бомба.
У человечества была еще слабая надежда на отказ от применения атомного оружия именно после первого успешного испытания.
1945 год известен и тем, что США выступили с миссией «Алсос» (захват материалов и физиков-атомщиков). Когда американским ученым стало ясно, что немцы были далеки от создания атомной бомбы, то американские военные сказали: «Не затем налогоплательщики давали нам деньги, чтобы эта штука была не использована!».
Разведданные свидетельствовали, что испытанный в США атомный заряд был сделан из плутония, что подтвердило правильность выбранного направления работ в СССР.
6 и 9 августа 1945 года проведена атомная бомбардировка японских мирных городов Хиросимы и Нагасаки.
20 августа Постановлением ГКО создан Специальный комитетдля руководства всеми работами по использованию атомной энергии.
30 августа Решением СНК СССР образовано Первое главное управление (ПГУ) – фактическое начало перехода в промышленную стадию отечественного Атомного проекта.
4 сентября вышли: Решение ГКО о передаче в ПГУ ГСПИ-11 (ныне ВНИПИЭТ)для проектирования объектов атомной промышленности и Решение ГКО об организации производства тяжелой воды.
8 октября вышло Решение Технического совета Спецкомитета при ГКОпо разработке реакторов на тяжелой воде.
13 октября выпущено Решение СНК СССР о реконструкции завода №12 (ныне ОАО «Машиностроительный завод» корпорации «ТВЭЛ») для производства металлических урановых блоков для ядерных реакторов – наработчиков плутония.
1 декабря Решением СНК СССР создан Комбинат №817(ныне ПО «Маяк») в составе:
- завод «А» – промышленный реактор по наработке плутония,
- завод «Б» – радиохимический завод,
- завод «В» – металлургический завод по производству плутония.
В декабре 1945 года Решениями и Постановлениями СНК СССР также организованы:
- Комбинат №813 для разделения изотопов урана газодиффузионным методом,
- Лаборатория №4 ПГУ по разработке технологии разделения изотопов урана методом центрифугирования,
- Лаборатория «В» для разработки новых типов реакторов (ныне ГНЦ РФ - ФЭИ),
- ОКБ «Электросила» (ныне НПО «Электрофизика») для выпуска оборудования для электромагнитного разделения изотопов урана.
«Инспецмет», после Радиевого института и Лаборатории №2, стал третьей организацией в системе предприятий, работающих на «Атомный проект». Через несколько лет в атомной промышленности было уже множество институтов, предприятий и КБ: одни перешли из системы АН СССР и Наркоматов, другие были выделены, например, из нашего Института.
Работы в «Инспецмет» начались сразу же, в «голых коробках» недостроенных корпусов. К полноценной деятельности приступили во второй половине 1945 года. И 1945 год принят за официальную дату «рождения» Института. Первым был обжит в прямом смысле корпус «Б», в котором жилые помещения соседствовали с лабораторными. Только через три года (!) корпус «Б», как теперь говорят, был сдан в эксплуатацию и холл с колоннами был увенчан барельефом, с рыцарским гербом с цифрой 1948 на щите.
Название Института многократно менялось: «Инспецмет НКВД» – «НИИ-9», «ВНИИНМ», различные номера почтовых ящиков. В атомной отрасли среди специалистов укоренилось название «Девятка» или «Институт Бочвара». В официальных кругах Институт теперь известен как «Высокотехнологический научно-исследовательский институт неорганических материалов имени академика А.А. Бочвара», сокращенно – ОАО «ВНИИНМ».
В конце 1945 года Советским Союзом были начаты совместные работы по разведке и добыче урановой руды в Восточной Германии, Болгарии, Чехословакии. В этом же году в СССР добыто 115 т урана, из стран Восточной Европы вывезено 100 т урана (в виде руды).
3 года до Взрыва (1946 г.)
28 января Постановлением СНК СССР создан ОКБ «Гидропресс»для разработки ядерных реакторов.
18 марта Постановлением СНК СССР в НИИ-9 организована «тяжеловодная» лаборатория.
9 апреля Постановлением Правительства СССР создано КБ-11(ныне РФЯЦ-ВНИИЭФ) по разработке атомного оружия.
27 июля Постановлением СМ СССР обязал ПГУ и НИИ-9 разработать технологию извлечения и химической переработки на концентраты урана с попутным извлечением никеля, ванадия и молибдена.
16 декабря создана Радиационная лаборатория(ныне « Институт Биофизики»).
За 8 месяцев к апрелю 1946 года были созданы все звенья цепи для разработки ядерного оружия но, в отличие от «Манхэттенского проекта» США-Великобритания, одновременно с военным применением атомной энергии в СССР сразу же были сделаны шаги к ее мирному использованию.
25 декабря 1946 года ПГУ были сформулированы основные направления освоения атомной энергии в мирных целях.
В 1946 году из собственных месторождений и из месторождений Восточной Европы в сумме с имеющимся запасом, был сделан запас, при котором Первый отечественный ядерный ректор Ф-1 был обеспечен ураном.
В отчете руководителей «Атомного проекта» за 1945-1946 годы сказано, что в НИИ-9 разработана технология переработки руд на урановые концентраты для всех типов месторождений.
Параллельно со строительством экспериментального реактора Ф-1, были начаты проектные работы по двум вариантам промышленных уран-графитовых реакторов. Первый проект разрабатывался на основе информации, добытой разведкой в США (горизонтальное расположение каналов в графитовой кладке), второй был разработкой собственной конструкции с вертикальными каналами, позволяющей производить разгрузку облученных урановых блочков из каналов под собственным весом. Именно второй вариант был принят для промышленного воплощения в СССР.
В отличие от американского варианта, отечественный вариант требовал принятия беспрецедентных инженерных решений. Позже оказалось, что «саморазгрузка» и условия работы урановых блоков в купе с разработанной в Институте технологией их изготовления, обеспечили меньшую аварийность работы реакторов, и это в конечном итоге определило наше превосходство над американцами по показателям наработки плутония.
В 1946 году, численность Института перевалила отметку 1000 человек. В Институте с участием немецких ученых были созданы лаборатории по ядерно-физическим измерениям (начальник – Р. Допель) и технологиям тяжелой воды (начальник – М. Фольмер).
2 года до Взрыва (1947 г.)
В Институте созданы опытно-промышленные радиохимические и металлургические установки по плавке и обработке ядерных материалов, сформировались головные лаборатории: геологическая – обогатительная – металлургическая. Начало работать мощное КБ.
Численность Института - 2000 тыс. человек.
В это время главным направлением деятельности Института становится плутоний.
Завершена работа по созданию легендарной установки У-5 по выделению плутония из облученного урана. На имитаторах отработана технологическая схема.
Весной из реактора Ф-1 в Институт на установку У-5 поступили первые облученные урановые блоки. В ночь с 18 на 19 декабря 1947 года на У-5 в лаборатории З.В. Ершовой были получены микрограммы светло-голубого раствора плутония, которые были сразу же переданы И.В. Курчатову для ядерно-физических измерений.
В августе 1947 года Л.П. Берия докладывал И.В. Сталину, что в НИИ-9 ПГУ при СМ СССР с участием немецких специалистов разработан новый способ производства тяжелой воды.
Интересным фактом, описанным в мемуарах наших сотрудников, было то, что из-за отсутствия экспресс-мониторинга радиационной обстановки (мелкосерийное производство приборов в стране было налажено только в 1949 году), немецкие ученые для этих целей использовали древесных жучков, которых в деревянных перекрытиях было много. Жучки реагировали на озон, образующейся в воздухе под действием радиации, и начинали беспорядочную суету. Это значило, что радиационный фон повышен.
Первые урановые блоки, облученные в реакторе Ф-1, переносили в приемное отделение У-5 вручную. Неоднократно, когда отсутствовало начальство, не доверяя дистанционному процессу, одна из сотрудниц открывала тяжелую чугунную дверь и, прислонив ухо к аппарату растворения, слушала, есть ли бульканье, идет ли процесс.
Неизвестны дозы радиации, которые получили сотрудники радиохимического отделения, известна лишь печальная статистика – средняя продолжительность жизни первопроходцев-радиохимиков была менее 50 лет.
Другим фактом, характеризующим существовавший в то время уровень радиационного контроля, был следующий. В Институте был создан минералогический музей с образцами урановых и ториевых минералов. По воспоминаниям ветеранов, при их освещении ультрафиолетовыми лучами, они сияли сказочным фосфоресцирующим светом. Только в 1950 году случайно обнаружилось, что витрины музея являются мощным источником радиации – в соседней комнате за толстой кирпичной стеной был приведен в полную негодность запас трофейных фотопластинок, поступивших в Институт.
Отличным, по воспоминаниям ветеранов, было снабжение. Материалы и оборудование по малейшему запросу доставлялось со всех точек страны, независимо от географического расположения, будь то трофейные склады, склады Артиллерийской Академии, Московского завода им. Войкова или химической лаборатории в Ленинграде. В Институт были переданы установки и оборудование из многих предприятий Наркомцветмета.
Из отчета И.В. Курчатова «Об основных научно-исследовательских, проектных и практических работах по атомной энергии, выполненных в 1947 году»:
«…НИИ-9 ПГУ из небольшого количества облученных в котле урана были выделены, хотя и микроскопически малые, но все же видимые и весомые количества плутония. Этим было показано, что образование плутония идет в согласии с нашими расчетами. Выделение плутония позволило осуществить проверку химической системы выделения урана и плутония, которая была разработана в РИАНе под руководством т. Хлопина и положена в основу химического завода комбината №817. В феврале этого года (прим. – 1948 года) мы выделили 2000 мкг плутония и провели аффинажную часть проекта металлургического завода комбината №817».
«До недавнего времени мы могли вести в этом направлении (прим. – получение металлического плутония) только предварительные научно-исследовательские и проектные работы, так как не располагали даже малыми количествами плутония. Теперь положение изменилось, и научно-исследовательские и проектные работы ведутся в более широком масштабе под общим руководством академика Бочвара при участии академика Черняева и член-корреспондента Никитина».
«Центрифугование, которым занимаются немецкий специалист доктор Стеенбек и профессор Ланге в НИИ-9 … не вышли еще из стадии лабораторной разработки».
1 год до Взрыва (1948 г.)
По воспоминаниям ветеранов института ампулы с разноцветными препаратами плутония были продемонстрированы руководству страны.
8 и 10 июня осуществлены физические пуски первого промышленного реактора – наработчика плутония.
В начале осени модифицированная технология получения плутония высокой чистоты, отработанная в Институте на У-5, была передана на завод «Б» комбината №817.
В этот же период в Институте начаты исследования процессов выделения полония из облученного висмута по проблеме нейтронных запалов и другие работы, связанные с первой атомной бомбой.
В мемуарах ветеранов Института говорится, что толку от немецких специалистов было мало, и позже возникла определенная отчужденность в отношениях с иностранцами, из-за большой разницы в зарплате и ряда дополнительных привилегий, установленных для немецких ученых. В начале 50-х годов немецкие ученые были направлены в НИИ под Сухуми и через полгода, обласканные премиями и наградами, отпущены в Германию (ГДР) с назначением на видные научные посты.
Только в единичных случаях немецкие специалисты были оставлены в СССР и продолжали работать в атомной промышленности.
Сообщение ТАСС от 23 сентября 1949 года.
23 сентября президент США Трумэн объявил, что по данным правительства США в одну из последних недель в СССР произошел атомный взрыв… .
В связи с этим ТАСС уполномочен заявить следующее.
В Советском Союзе, как известно, ведутся взрывные работы в больших масштабах – … Поскольку эти взрывные работы происходили и происходят довольно часто в разных районах страны, то возможно, что это могло привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза.
Что же касается производства атомной энергии, то ТАСС считает необходимым напомнить о том, что еще 6 ноября 1947 года Министр иностранных дел СССР В.М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав что «этого секрета больше не существует». Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия, и он имеет в своем распоряжении такое оружие…
29 октября 1949 года Указом Президиума Верховного Совета СССР многие сотрудники Института получили звания и были награждены правительственными наградами.
«… Я поражаюсь и преклоняюсь перед тем, что было сделано нашими людьми в 1946-1949 годах, – писал Ю.Б. Харитон– Было нелегко и позже. Но этот период по напряжению, героизму, творческому взлету и самоотдаче не поддается описанию. Только сильный духом народ после таких невероятно тяжелых испытаний мог сделать совершенно из ряда вон выходящее: полуголодная и только что вышедшая из опустошительной войны страна за считанные годы разработала и внедрила новейшие технологии, наладила производство урана, сверхчистого графита, плутония, тяжелой воды… Через четыре года после окончания смертельной схватки с фашизмом наша страна ликвидировала монополию США на обладание атомной бомбой. Через восемь лет после войны СССР создал и испытал водородную бомбу, через 12 лет запустил первый спутник Земли, а еще через четыре года впервые открыл человеку дорогу в космос. Создание ракетно-ядерного оружия потребовало предельного напряжения человеческого интеллекта и сил. Почти пятьдесят лет ядерное оружие удерживало мировые державы от войны, от непоправимого шага, ведущего к всеобщей катастрофе".
Президент США долго не мог поверить, что «эти азиаты могли сделать такое сложное оружие, как атомная бомба. И 31 января 1950 года Президент Трумэн объявил о своем решении начать полномасштабную программу по разработке супер-бомбы (имеется ввиду водородная бомба), но это уже совсем другая страница славной истории российской науки и атомной промышленности страны.
Задача создания термоядерного оружия СССР была официально сформулирована Постановлением Совета министров СССР от 10 июня 1948 г.
Создатели атомного оружия И. В. Курчатов и А. Д. Сахаров на прогулке. |
Один из недавно рассекреченных документов "Атомного проекта СССР" с визой И. В. Сталина. |
Академик Я. Б. Зельдович. 1987 год. (Фото С. Новикова.) |
Научный руководитель Федерального ядерного центра "Арзамас-16" академик Ю. Б. Харитон рядом с макетом первой атомной бомбы. Саров, 1992 год. (Фото В. Губарева.) |
Академик Б. В. Литвинов у самого маленького ядерного заряда в Музее атомного оружия в Сарове. |
В Музее атомного оружия в Сарове. |
Группа ученых-физиков в "Плутониевом институте" (НИИ-9): второй слева - академик А. П. Александров, третий слева - академик А. А. Бочвар. |
Директор НИИ-9 академик А. А. Бочвар в своем рабочем кабинете. |
Производство урановых таблеток на заводе в г. Электросталь. |
Памятник руководителю "Атомного проекта СССР" И. В. Курчатову в г. Снежинске ("Челябинск-70"). |
Пушка из… нейтронов
Первые шаги в создании самого совершенного оружия, способного сбивать ядерные боеголовки, нейтрализовывать ракеты и выводить из строя космические системы наведения и слежения, можно, пожалуй, отнести к январю 1944 года. Такое утверждение на первый взгляд выглядит нелепым, но тем не менее один рассекреченный документ "Атомного проекта СССР" заставляет поверить в это и иначе посмотреть на наше прошлое.
Итак, январь 1944 года. Пока нет атомной бомбы, даже в лабораториях Лос-Аламоса никто не может сказать точно, когда она появится. Ну а наши перспективы еще более расплывчаты. И хотя принципиальные схемы "работы" ядерных зарядов уже известны, и за океаном, и у нас предстоит преодолеть огромное количество барьеров, прежде чем атомная бомба станет реальностью. В это самое время академик А. И. Алиханов публикует работу о том, как "обезвреживать урановые бомбы".
Абрам Исаакович Алиханов - один из лидеров "Атомного проекта СССР". Под его руководством создавались первые тяжеловодные реакторы. Можно сказать, что Алиханов даже конкурировал с Курчатовым и в этом соперничестве иногда опережал его. Так было в 1943 году на выборах в действительные члены Академии наук СССР. Алиханов набрал больше голосов и "обошел" Курчатова. Игорь Васильевич стал академиком на пару дней позже - его избрали на дополнительную вакансию.
А. И. Алиханов руководил Лабораторией № 3 АН СССР, которая с 1 декабря 1945 года действовала параллельно с Лабораторией № 2, возглавляемой И. В. Курчатовым. Вероятно, исследования по "обезвреживанию урановой бомбы", проведенные Алихановым в 1943 году, сыграли важную роль в его научной карьере. 4 января 1944 года Абрам Исаакович представил И. В. Курчатову "Записку" по результатам этой работы. Тот показал ее соратникам. Очевидно, с "Запиской" ознакомились и "бомбоделы" во главе с Ю. Б. Харитоном. После их одобрения документ был направлен Л. П. Берии. В "Записке" академик Алиханов сначала описывает, как действует атомная бомба:
"Взрыв происходит после сближения двух половин бомбы, когда общая масса урана оказывается выше критической, необходимой для развития цепной реакции. После этого сближения попадание одного нейтрона вызывает взрыв… Если, однако, бомба в процессе сближения ее половин облучается сильным потоком нейтронов, то цепная реакция начинает развиваться при ничтожном превышении массы над критической.., т. е. еще тогда, когда одна половина находится на некотором расстоянии от другой. В таком случае энергия взрыва будет в 10 000 раз меньше, однако вполне достаточной, чтобы разорвать оболочку бомбы и таким образом уничтожить ее".
Далее Алиханов приводит три варианта "обезвреживания атомной бомбы" - "киллеров", если пользоваться терминологией нынешнего дня. Каждое предложение ученого звучит фантастически, но с точки зрения физики абсолютно реально. Первое из них такое:
"Наилучшим способом облучения бомбы нейтронами было бы введение в тело бомбы во время ее падения небольшой ампулки из смеси радиоактивного вещества с бериллием… Объем ампулки будет не больше обычной бронебойной пули. Наиболее трудным моментом в этом методе является вопрос о попадании в бомбу на лету. Однако представляется вероятным, что развитие радиолокации на сантиметровых и миллиметровых волнах и автоматическое управление огнем позволит приблизиться к решению этой задачи…"
Пройдет совсем немного времени, и в стране появятся институты и научные центры, которые, в частности, будут решать проблемы, выдвинутые "фантазиями" академика Алиханова.
"Второй возможный метод облучения бомбы нейтронами может быть основан на том, что котел "уран - тяжелая вода" является настолько мощным источником нейтронов, что даже на расстоянии километра число нейтронов достаточно для обезвреживания бомбы. Котел "уран - тяжелая вода", по-видимому, окажется системой не очень громоздкой, и его можно будет доставить с большой скоростью (на самолете) к месту ожидаемого падения бомбы с точностью до 100-1000 метров…"
В той же "Записке" академик Алиханов предсказывает появление "нейтронной бомбы", о которой заговорят лишь в середине 1970-х годов, когда ученого уже не будет в живых:
"Еще более мощным источником, но уже импульсным может быть… бомба, работающая на непрерывном облучении нейтронами. Ее можно сделать работающей периодически, как мотор внутреннего сгорания, и в нужный момент форсировать режим мгновенно".
По сути дела, ученый предложил использовать для защиты от удара атомной бомбы нейтронную пушку - новый вариант уничтожения всего живого на Земле! Но тогда он этого не понимал…
И, наконец, одним из "щитов" против атомной бомбы Алиханов называет космические лучи. По этому поводу в "Записке" читаем:
" …третьим методом облучения нейтронами является создание нейтронов в самой бомбе искусственными космическими лучами. От этих лучей, при достаточной их энергии, бомба не может быть защищена…"
"Записка" А. И. Алиханова попала в ведомство Л. П. Берии в марте 1944 года. И. В. Курчатов сопроводил ее просьбой поручить соответствующим институтам разработку всех трех методов защиты от урановой бомбы. Дальнейшая судьба этого документа неизвестна…
Можно ли купить циклотрон в Америке?
31 января 1944 года президент АН УССР академик А. А. Богомолец направил председателю СНК УССР Н. С. Хрущеву письмо, в котором, в частности, говорилось:
"Учитывая опасность нашей отсталости и необходимость быстрого развития ядерной физики в УССР, я прошу Вас обратиться к товарищу А. И. Микояну с просьбой о заказе в США, где имеется наибольший опыт строительства и эксплуатации циклотронов, комплексной циклотронной лаборатории. Это даст возможность сократить наше отставание на несколько лет и использовать богатый опыт США… Так как ни у кого в СССР нет опыта эксплуатации крупной циклотронной установки, то совершенно необходимо командировать в США нескольких квалифицированных физиков для освоения опыта эксплуатации, участия в проектировании циклотрона и реализации заказов…"
Общая стоимость циклотрона составляла около 500 тысяч долларов. Он предназначался для лаборатории академика А. И. Лейпунского, которого президент АН Украины также рекомендовал командировать в США.
Н. С. Хрущеву доводы ученых показались убедительными, и он обратился к А. И. Микояну:
"Если есть какая-либо возможность закупить циклотрон в Америке, очень прошу удовлетворить просьбу Украинской академии наук".
К чести Никиты Сергеевича следует заметить: на всех своих постах он старался поддерживать науку и ученых. И благодаря этому мы добились выдающихся успехов в ракетостроении, освоении космоса и создании ядерного оружия. Но справедливости ради стоит напомнить, что Н. С. Хрущев горой стоял и за Т. Д. Лысенко и тем самым нанес огромный ущерб нашей биологии, генетике и науке в целом.
Письма А. А. Богомольца и Н. С. Хрущева сразу же попали в ведомство Берии. Там решили, что в них содержатся две грубые ошибки. Ученые Украины (читай - СССР), во-первых, раскрывают низкий уровень физических исследований в стране, а во-вторых, показывают интерес наших ученых к работам, связанным с новым оружием, так как только на циклотронах можно накапливать новые вещества.
Так письма Богомольца и Хрущева оказались в секретном архиве. Однако история с "украинским циклотроном" на этом не закончилась. О нем думали и другие крупные ученые не только на Украине, но и в "большой" академии в Москве. За дело взялся академик А. И. Лейпунский. 8 августа 1945 года он пишет И. В. Сталину:
"Атомная" бомба - это не изолированное изобретение, а начало крупнейшего переворота в военной технике и народном хозяйстве. Ядерная физика находится в начале своего развития, в ней много еще проблем, решение которых определит развитие новых направлений... Поэтому особенно важно принять все возможные меры для ускорения развития ядерной физики и ядерной техники в СССР и для воспитания многочисленных специалистов в этой области…"
А. И. Лейпунский считает, что исследовательских центров, подобных Лаборатории № 2, должно быть несколько, один из них - в Киеве, где уже подготовлена площадка для строительства циклотрона и сделан соответствующий проект. Ученый рассчитывает на успех, так как всего за два дня до этого американцы взорвали атомную бомбу над Хиросимой.
Сталин направил обращение А. И. Лейпунского Л. П. Берии. Тот поручил рассмотреть его на Техническом совете Первого главного управления (ПГУ). Все, кто принимал участие в заседании, конечно же поддержали своего коллегу из Киева, но средств на строительство циклотрона не нашлось, а о закупке его за границей не могло быть и речи… Ни руководство Академии наук, ни Лейпунский о результатах секретного заседания ничего не знали. Через год, так и не дождавшись ответа, он вновь обратился в ПГУ с просьбой помочь в строительстве циклотрона. На сей раз последовал положительный ответ, и академик А. И. Лейпунский начал работать - сначала в Москве, а затем в Обнинске.
Все тайны "Энормоза"
Разведчики "путешествовали по атомной империи", которая создавалась физиками Европы и Америки, начиная с октября 1941 года. Они добывали уникальную информацию для советских ученых, и месяц за месяцем ее становилось все больше. Максимальное количество разведматериалов поступило в СССР в 1944 году - это, безусловно, стало самым большим достижением нашей разведки.
"Энормоз" - кодовое название, присвоенное еще в 1941 году управлением НКВД СССР работам по атомной бомбе, проводимым разведкой. Многие документы по "Энормозу" пока не рассекречены, и нет надежды, что это случится в ближайшие годы. Но то, что стало известно, не может не поражать… Из рассекреченных материалов, например, следует, что 5 ноября 1944 года наши ученые были детально проинформированы о состоянии научных работ по проблеме "Энормоз" в США, Англии, Канаде, во Франции, в Германии:
"США являются наиболее важным центром работ по "Энормозу" как по масштабам, так и по достигнутым результатам. Работы продолжают развиваться весьма успешно. Результаты исследований, проводимых в ведущих университетах страны, быстро реализуются на практике: одновременно с работами в лабораториях ведутся проектные работы, строятся полупроизводственные установки и осуществляется заводское строительство в больших масштабах… По имеющимся данным, 1-я экспериментальная бомба должна быть готова осенью 1944 года…"
"Основная часть работ англичан по "Энормозу" ведется в Канаде, куда они были перенесены из соображений большей безопасности от вражеских налетов с воздуха и в целях сближения с американцами…"
"Работы ведутся в Монреале, в системе Канадского национального совета по исследованиям. Научный коллектив, состоящий из переведенных из Англии и местных работников, значительно возрос и составляет 250 человек. Основными объектами работы является строительство двух атомных установок системы "уран - графит…"
"Известный французский физик Жолио-Кюри, занимающийся изысканиями в области "Энормоза", добился якобы существенных результатов. Хотя англичане, а также, возможно, и американцы уже сделали некоторые попытки к сближению с Жолио, последний, по-видимому, останется во Франции и вряд ли будет сотрудничать с кем-либо без официального согласия своего правительства. Таким образом, возникает еще один центр работ по "Энормозу..."
"Точных данных о состоянии разработки проблемы "Энормоз" в этой стране у нас нет (речь идет о Германии. - Прим. ред.). Имеющиеся сведения противоречивы. По одним из них, немцы добились значительных результатов, по другим - Германия при ее экономическом и военном положении не может вести сколько-нибудь серьезных научных работ в области "Энормоза".
Таким образом, благодаря разведке Советское правительство и ученые во главе с И. В. Курчатовым довольно хорошо представляли достижения в создании ядерного оружия во всем мире. Достоверность информации подтверждалась разными источниками - в то время с разведкой физики сотрудничали, они связывали с нашей страной надежды на победу над фашизмом.
Документы Первого главного управления НКГБ СССР свидетельствуют:
"За период ведения агентурной разработки, т. е. с конца 1941 года до настоящего времени, достигнуты довольно значительные результаты. За это время создана агентура, систематически снабжавшая нас ценной информацией, позволившей следить за развертыванием научных работ по странам, а также ценными техническими материалами по существу проблемы…"
Пройдет время, и работа советской разведки по "Атомному проекту СССР" войдет в историю ХХ века как одна из самых результативных.
"Доверьтесь Харитону и Соболеву!"
Именно так можно сформулировать просьбу, с которой Курчатов обратился к руководству НКГБ СССР 30 апреля 1945 года.
С материалами, поступающими от разведчиков, Игорь Васильевич знакомился сам (иногда подключался И. К. Кикоин), а затем "распределял" их тем или иным сотрудникам Лаборатории № 2. Естественно, они не знали, как и откуда Курчатов получает сведения об атомных котлах, о конструкции атомной бомбы, о методах разделения изотопов урана, о плутонии. Информации от разведчиков приходило все больше, и Курчатов уже не мог сам справиться с переводами материалов. К тому же он опасался упустить важные детали по конструкции бомбы или по ее расчету.
В "Записках" Курчатова к начальнику Первого главного управления НКГБ СССР Г. Б. Овакимяну содержится просьба допустить к переводу разведматериалов Ю. Б. Харитона и С. Л. Соболева. В одной из них он, в частности, пишет:
"… прошу Вашего разрешения допустить к работе по... переводу проф. Ю. Б. Харитона (от 2-й половины стр.2 до конца, за исключением стр. 22). Проф. Ю. Б. Харитон занимается в Лаборатории конструкцией урановой бомбы и является одним из крупнейших ученых нашей страны по взрывным явлениям. До настоящего времени он не был ознакомлен с материалами даже в русском тексте, и только я устно сообщил ему о вероятностях самопроизвольного деления урана-235 и урана-238 и об общих основаниях "implosion"-метода". (Игорь Васильевич выделил слова о том, что Харитон еще ни разу не читал материалы, добытые разведкой. - Прим. авт.)
В другой "Записке" Курчатов пишет Г. Б. Овакимяну: "Прошу Вашего разрешения допустить к работе по переводу материалов по математическим вопросам разделительной установки академика Сергея Львовича Соболева. До настоящего времени академик С. Л. Соболев знакомился с русским текстом материалов по этим вопросам, а перевод их производился либо Вашими работниками, либо проф. И. К. Кикоиным. Моя просьба о допуске к переводу акад. С. Л. Соболева вызвана большим объемом материалов и большой загрузкой проф. И. К. Кикоина".
В архивах "Атомного проекта СССР" не сохранилось ничего о том, как отреагировали руководители НКГБ СССР на просьбу Курчатова, а Ю. Б. Харитон и С. Л. Соболев никогда сами не рассказывали об этом эпизоде своей жизни. Вероятнее всего, к документам разведки их так и не допустили, и они получали только русские тексты. В НКГБ опасались, что подлинники могут раскрыть источники информации, а чем меньше людей знали об их существовании, тем надежней была работа разведки. Этот принцип соблюдался неукоснительно, поэтому даже сегодня, полвека спустя, многие страницы "Атомного проекта СССР" все еще закрыты завесой секретности.
Филиал в Ленинграде
Большинство физиков, на плечи которых легла реализация "Атомного проекта СССР", были выходцами из Ленинградского физико-технического института. Естественно, Курчатов считал необходимым именно там создать филиал Лаборатории № 2. Мощная промышленность в городе была, да и физиков хватало… По крайней мере, так было до войны и блокады. В Ленинград выехали И. К. Кикоин, А. И. Алиханов, С. Л. Соболев и И. Н. Вознесенский.
Позже академик И. К. Кикоин так рассказывал об этой поездке:
"Мы… выехали в Ленинград с целью выяснить, кого из ученых, оставшихся в живых после блокады, можно привлечь к работам в филиале Лаборатории № 2. И. Н. Вознесенскому повезло - ему удалось найти для своих работ (через НКВД) около 10 специалистов. С физиками дело обстояло хуже - их оказалось всего несколько, так как значительная часть их, в основном сотрудники Физико-технического института, была в эвакуации, остальные погибли в Ленинграде. Одновременно прозондировали состояние ведущих предприятий города и возможность их привлечения к нашим работам…"
Несмотря на все трудности, филиал Лаборатории № 2 был создан (Постановление ГКО № 5407сс от 15 марта 1944 года). Его руководителем назначили И. К. Кикоина. При филиале образовал и Особое конструкторское бюро (ОКБ) во главе с И. Н. Вознесенским. Коллектив набирали в основном из сотрудников Физико-технического института, возвратившихся из Свердловска, где они работали в годы войны. Уже через месяц филиал Лаборатории № 2 и ОКБ начали действовать. Им предстояло создать методы разделения изотопов урана и сконструировать экспериментальное оборудование для промышленного производства ядерной взрывчатки.
Академик А. И. Алиханов тоже рвался в Ленинград. Он считал его своим родным городом и, естественно, думал, что именно он должен возглавить новую лабораторию. Впрочем, тому были и другие причины…
3 марта 1944 года Алиханов направил одному из руководителей "Атомного проекта СССР" М. Г. Первухину письмо, в котором весьма "прозрачно" намекнул на свои непростые отношения с И. В. Курчатовым. Абрам Исаакович ни разу не упомянул его фамилии, но между строк сквозили обида и нежелание оставаться "в тени" Курчатова. Сам Алиханов считал, что по опыту работы, по авторитету среди физиков он не уступает Игорю Васильевичу.
Мне кажется, что письмо Алиханова раскрывает суть взаимоотношений между двумя учеными. Принято считать, что авторитет Курчатова был непререкаемым, а его мнение - чуть ли не законом для коллег и чиновников. Но это не так. Внутри Атомного проекта шла борьба. Иногда она становилась очевидной, к примеру в соперничестве Курчатова и Алиханова.
В письме Первухину Алиханов не скрывал конфликтность ситуации. Он писал:
"Вы отклонили мой проект переезда моей лаборатории в Ленинград, исходя из тех соображений, что работа по ядерным вопросам сосредоточена в Москве, а я и мои сотрудники являемся специалистами в этой области физики. Я вначале так же понимал свою роль в Лаборатории № 2, однако очень скоро был вынужден убедиться в том, что все материалы, в которых заключались какие-либо сведения по вопросам моей специальности - атомному ядру, от меня скрывались. Более того, были случаи запрещения отдельным сотрудникам говорить и обсуждать со мной некоторые определен ные вопросы в этой области…"
Не ведал Абрам Исаакович, когда писал это письмо, что все запрещения и ограничения исходили не от Курчатова, не от Первухина и даже не от Берии. На то была воля самого Сталина, для которого разведывательные материалы, поступавшие из Америки, значили намного больше, чем работа советских физиков. Информация о работах по атомной бомбе имела в то время больше политическое значение, чем техническое. Отсюда и многие ограничения, которые ввели спецслужбы.
Но академик Алиханов судил о ситуации по-своему:
"… внутри Лаборатории № 2 я не имел и не имею никаких, даже мелких прав, что весьма хорошо известно обслуживающему и техническому аппарату лаборатории. По тем или иным организационным или научным вопросам я привлекался не в силу установленного порядка, а в зависимости от желания руководства лаборатории. По этим причинам мне представляется единственным выходом - переезд в Ленинград, в особенности в связи с созданием там филиала…"
М. Г. Первухин пригласил Алиханова к себе. Они беседовали долго и обстоятельно. Абрам Исаакович узнал, что судьба филиала в Ленинграде уже решена - руководителем его назначен И. К. Кикоин. Алиханов воспринял это известие как еще одну пощечину. Конфликт разрешился лишь в декабре 1945 года, когда его назначили директором Лаборатории № 3. Однако выйти "из тени" Курчатова Алиханову уже не было суждено…
Источник не рассекречен
Поток секретной информации из Америки нарастал по мере того, как расширялись работы по "Манхэттенскому проекту". Американцам не удавалось предотвратить утечку секретной информации, и это для наших развед-органов становилось все более очевидным…
В марте 1944 года в ГРУ Генштаба Красной Армии поступила толстая пачка новых документов - подробный отчет о создании ядерного оружия. Любопытно, что до сегодняшнего дня подлинное имя источника этой информации неизвестно. Даже в архивах ГРУ след его потерян.
Источник - один из ученых, занятых в "Манхэттенском проекте", - передал "Ахиллу" (такой псевдоним был у сотрудника ГРУ А. А. Адамса) не только документацию по бомбе объемом около тысячи страниц, но и образцы чистого урана и бериллия. Эта "посылка" по дипломатическим каналам благополучно добралась до Москвы.
Сопроводительное письмо "Ахилла" позволяет лучше представить ту атмосферу, в которой приходилось работать нашим разведчикам. В частности, он пишет:
"Дорогой Директор!
…На сей раз характер посылаемого материала настолько важен, что потребует как с моей стороны, так и с Вашей, особенно с Вашей, специального внимания и срочных действий…
Не знаю, в какой степени Вы осведомлены, что здесь усиленно работают над проблемой использования энергии урана (не уверен, так ли по-русски называется этот элемент) для военных целей. Я лично недостаточно знаю молекулярную физику, чтобы Вам изложить подробно, в чем заключается задача этой работы, но могу доложить, что эта работа уже здесь находится в стадии технологии по производству нового элемента - плутониума, который должен сыграть огромную роль в настоящей войне…
Секретный фонд в один миллиард долларов, находящийся в личном распоряжении президента, ассигнован и уже почти израсходован на исследовательскую работу и работу по разработке технологии производства названных раньше элементов. Шесть ученых с мировыми именами: Ферми, Аллисон, Комптон, Урей, Оппенгеймер и др. (большинство - получившие Нобелевскую премию), стоят во главе этого проекта. Тысячи инженеров и техников различных национальностей участвуют в этой работе…
Три основных метода производства плутониума применялись в первоначальной стадии исследований: диффузионный метод, масс-спектрометрический метод и метод атомной трансмутации. По-видимому, последний метод дал более положительные результаты. Это важно знать нашим ученым, если у нас кто-нибудь ведет работу в этой области…
Я имею связь с источником высокой квалификации, который был бы более полезен, если бы он мог встретиться с нашими высококвалифицированными химиками и физиками… Это только начало. Я буду несколько раз получать от него материалы. В первой оказии около 1000 страниц. Материал совершенно секретный. Мне, несмотря на то, что я вертелся возле университетов около двух лет, до последнего времени ничего конкретного узнать не удалось. Здесь научились хранить секреты… Персонал тщательно проверяется. Слухов вокруг этих предприятий масса. Лица, работающие на периферийных предприятиях, туда уезжают на год без права оставления территории предприятий, которые охраняются воинскими частями…
Мой источник мне сообщил, что уже проектируется снаряд, который, будучи сброшен на землю, излучением уничтожит все живущее в районе сотен миль. Он не желал бы, чтобы такой снаряд был сброшен на землю нашей страны. Проектируется полное уничтожение Японии, но нет гарантии, что наши союзники не попытаются оказать влияние на нас, когда в их распоряжении будет такое оружие…
Мне трудно писать. Мое зрение весьма ограничено, но мои письма не важны, а важен материал: надеюсь, ему будет уделено нужное внимание и последует быстрая реакция, которая будет мне руководством в дальнейшей работе…
Посылаю образцы ураниума и бериллиума…"
Как известно, другой источник информации - физик Клаус Фукс тоже добыл для нас множество безусловно бесценных материалов. Они стали своеобразной "путеводной нитью", которая провела команду Курчатова по лабиринтам ядерной физики кратчайшим путем, благодаря чему удалось избежать многих ошибок при разработке и создании атомной бомбы.
Но будем помнить не только Клауса Фукса, который, кстати, дожил до глубокой старости. Еще много имен скрывает история. Возможно, мы никогда не узнаем обо всех, кто стремился помочь нашей стране в осуществлении Атомного проекта. Это была признательность за нашу победу, за спасение человечества от фашизма - СССР помогали ученые, работавшие в США, Канаде и Англии. Их имена, вероятнее всего, никогда не будут открыты - и не нам судить, правильно это или нет… Просто будем помнить, что такие люди жили и боролись за наше будущее.
Свое донесение "Ахилл" написал в июле 1944 года, однако он уже знал, что атомные бомбы будут применены против Японии. Предвидение или знание фактов? Неужели уже летом 1944-го американцы планировали атомные атаки на Хиросиму и Нагасаки?
Мне кажется, донесение "Ахилла" призывает нас по-новому взглянуть на историю развития "Манхэттенского проекта" - не исключено, что многие его страницы должны быть написаны иначе, чем это представляется общественности сегодня.
Кто же был пленным?
Уже весной 1945 года в Германию из СССР были направлены специальные отряды, разыскивающие физиков и других специалистов, которые могли бы работать для "Атомного проекта СССР". Чуть позже, в начале 1946 года, И. В. Курчатов сделал такое признание:
"До мая 1945 года не было надежд создать уран-графитовый котел, так как в нашем распоряжении было только 7 тонн окиси урана, а нужные 100 тонн урана могли быть выработаны не ранее 1948 года. В середине прошлого года т. Берия направил в Германию специальную группу работников Лаборатории № 2 и НКВД во главе с тт. Завенягиным, Махневым и Кикоиным для поиска урана и уранового сырья. В результате большой работы группа нашла и вывезла в СССР 300 т окиси урана и его соединений, что серьезно изменило положение не только с уран-графитовым котлом, но и со всеми другими урановыми сооружениями…"
Мне кажется, этим признанием Игорь Васильевич ставит достойную точку в споре, который вели историки на протяжении многих десятилетий. Одни настаивали на решающем участии в нашем Атомном проекте немецких специалистов и использовании материалов, добытых в Германии, другие старались преуменьшить, а подчас и полностью затушевать их роль в создании советского атомного оружия. Истина, как это чаще всего бывает, находится где-то посередине. Курчатов свидетельствует именно об этом. Но всей правды Игорь Васильевич не сказал. Он не мог этого сделать, потому что в то время по-прежнему на всех документах стоял гриф "Совершенно секретно". Потребовалось полвека, чтобы его наконец-то сняли…
Документы свидетельствуют, что главные события вокруг урана начинают разворачиваться в Германии в апреле 1945-го. В это время Л. П. Берия получает два письма - одно - от В. А. Махнева, непосредственно отвечающего за Атомный проект, и другое - от В. Н. Меркулова, который следит за всей информацией, поступающей от разведчиков.
В первом письме, в частности, говорится:
"В Верхней Силезии, в 45 километрах к югу от г. Лигниц, где сейчас идут военные действия, находится урановое месторождение Шмидеберг… Желательно командировать на 2-й Украинский фронт несколько геологов и специалистов по переработке руд для выяснения на месте характеристик названного месторождения и внесения предложений об их использовании. Одновременно следует послать специалистов на 3-й Украинский фронт для ознакомления с Радиевым институтом в г. Вене, который, по-видимому, был использован немцами для работ по урану.
Прошу Вас разрешить срочно командировать в указанные районы следующих специалистов:
на 3-й Украинский фронт - физика Флерова Г. Н., физика Головина И. Н. (от Лаборатории № 2 АН СССР);
на 2-й Украинский фронт - геолога проф. Русакова М. П., геолога Малиновского Ф. М. (от Комитета по делам геологии при СНК СССР).
Обе группы перечисленных специалистов необходимо возглавить работниками НКВД…"
Последняя приписка характерна для того времени: ученых контролировали даже в тех случаях, когда их благонадежность не вызывала сомнений. Ну а сами они говорили, что присутствие работников НКВД объясняется обеспечением их безопасности. Впрочем, такое утверждение не лишено оснований: союзники внимательно следили за работой групп советских специалистов, конечно, в тех случаях, когда им становилось о них известно.
Наши разведчики также не спускали глаз со своих "подопечных". Об этом свидетельствует, в частности, письмо Меркулова:
"По агентурным данным, полученным от не вызывающего сомнения в искренности источника, резидент НКГБ в Лондоне сообщил, что имеющиеся в наличии во Франции и Бельгии запасы урана немцы вывезли в 1942 году в Силезию и другие восточные области Германии…"
Тогда еще не было известно, что в общей сложности из Бельгии в Германию вывезли более 3500 тонн урановых солей, из которых к концу войны было получено почти 15 тонн металлического урана. Часть этого урана удалось найти и переправить в СССР…
В дни, когда советские люди ликовали, празднуя День Победы, Курчатов направляет ряд писем Берии. Игорь Васильевич торопится, он понимает, что промедление может оказаться для проекта губительным: работы затянутся на месяцы, а возможно и на годы, если сейчас, в эти дни, не предпринять самые энергичные меры по поиску урана.
"Последняя полученная нами информация о работах за границей показывает, что в настоящее время в Америке уже работает 6 уран-графитовых котлов, в каждом из которых заложено около 30 тонн металлического урана. Два из этих котлов используются для научных исследований, а четыре, наиболее мощные, - для получения плутония.
В информации указано, что толчок тем грандиозным работам по урану, которые сейчас проводятся в Америке, дали полученные из Германии отчеты об успехах в области котлов "уран - тяжелая вода". В связи с этим я считаю совершенно необходимой срочную поездку в Берлин группы научных работников Лаборатории № 2 Академии наук Союза ССР во главе с т. Махневым В. А. для выяснения на месте результатов научной работы, вывоза урана, тяжелой воды и др. материалов, а также для опроса ученых Германии, занимавшихся ураном…"
В тот же день Берия получает любопытную информацию из действующей армии. В ней сообщается, что в Берлине обнаружен Институт теоретической физики, где шли работы по урану и радию. Там найдено 50 килограммов металлического урана и около двух тонн окиси урана. Решено срочно направить в Берлин Г. Н. Флерова и Л. А. Арцимовича, чтобы они осмотрели лаборатории института и побеседовали с учеными.
Через три дня - 8 мая - Курчатов представляет Берии список немецких ученых, которые могут быть причастны к работам по урану в Германии. В нем 35 человек. Игорь Васильевич знал их фамилии по тем публикациям в научных журналах, которые были ему доступны. К сожалению, оказалось, что большинство физиков из этого списка работают в Америке.
События, повторяю, развивались стремительно. Уже 10 мая В. А. Махнев передает по ВЧ записку Л. П. Берии, в которой информирует о первых результатах работы его группы в Германии. Кроме подробного перечня аппаратуры и материалов, обнаруженных в научных учреждениях Берлина и других городов, в записке есть сведения, которые позже сыграли особую роль в "Атомном проекте СССР":
"…3. В этом же районе находится целиком сохранившийся частный институт ученого с мировым именем барона фон Арденне, лаборатория которого является ведущей в области электронной микроскопии во всем мире… Фон Арденне передал мне заявление на имя Совнаркома СССР о том, что он хочет работать только с русскими физиками и предоставляет институт и самого себя в распоряжение советского правительства. Если есть малейшая возможность, желательно срочно принять решение о вывозе оборудования из этого института и сотрудников его для работы в СССР…"
Так в Советском Союзе появилась Лаборатория "А". Она находилась в Сухуми, в здании санатория "Синоп". Лаборатория, которую возглавлял Манфред фон Арденне, входила в систему Девятого управления НКВД СССР.
В "Атомном проекте СССР" группа Арденне заняла достойное место: она разрабатывала новые методы разделения изотопов урана. Один из них и поныне носит имя своего создателя…
18 июня 1945 года были подведены первые итоги работы группы советских ученых в Германии. На имя Л. П. Берии поступила информация:
"Докладываем, что в соответствии с Постановлением Государственного комитета обороны и Вашим приказом в Германии демонтированы и отгружены в Советский Союз следующие предприятия и учреждения… (список этот до сегодняшнего дня не рассекречен. - Прим. авт.). …Всего отгружено и отправлено в СССР 7 эшелонов - 380 вагонов… Вместе с оборудованием физических институтов и химико-металлургических предприятий в СССР направлены 39 германских ученых, инженеров, мастеров и кроме них 61 человек - членов их семей, а всего 99 немцев… В разных местах были обнаружены вывезенные из Берлина и спрятанные около 250-300 тонн урановых соединений и около 7 тонн металлического урана. Они полностью отгружены в Советский Союз…"
Предполагалось, что часть оборудования для "Атомного проекта СССР" поступит из тех областей Германии, которые заняты союзниками, но позже должны перейти в советскую зону. Однако ничего из этого не вышло. Разведслужбы США были хорошо информированы о вывозе ученых, материалов и оборудования в СССР. Они делали все возможное, чтобы оставить в Германии "научную пустыню без физиков и физики". И им это удалось.
Немецкие ученые плодотворно работали в "Атомном проекте СССР". Многие из них после создания атомной бомбы были отмечены советскими государственными наградами и немалыми денежными премиями. Практически все они после смерти Сталина уехали обратно в Германию, теперь уже в ГДР и ФРГ.
Вспоминает академик Ж. И. Алферов:
Парадоксальность мышления всегда была присуща Александрову. А разве без этого можно стать крупным ученым?!
Владимир ГУБАРЕВ
Советский атомный проект вошёл в историю как способ защиты от смертельной опасности, нависшей над страной в ходе идеологического и вооружённого противостояния двух великих держав - США и СССР. Успех этого проекта был подготовлен наличием у страны богатых природных ресурсов, необходимого уровня развития экономики, технического прогресса, образования и науки. Сыграла свою роль высокая степень централизации экономики и её мобилизационные возможности по использованию всех материальных и духовных ресурсов. Немаловажное значение имел моральный авторитет страны, разгромившей фашизм, что привлекло к ней интеллектуальные силы Запада, поделившиеся некоторыми секретами создания американского атомного оружия.
Атомный комплекс сыграл значительную роль в истории России второй половины XX в., более того - он существенно определял её политическое и социально-экономическое развитие. В политическом отношении он долгое время оставался опорой тоталитарного режима. В социально-экономическом плане комплекс являлся одним из стержневых для народного хозяйства, потребляя значительную часть государственного бюджета, обеспечивая заказами многие отрасли экономики, науки и социальной сферы, гарантировал занятость населения и престижность его труда. Вместе с тем, содержание атомного комплекса оказалось тяжёлым бременем для советской экономики.
Атомный комплекс явился важнейшей страницей российской истории, продемонстрировавшей как её сильные, так и слабые стороны. Он доказал способность страны решать в кратчайший срок самые масштабные и сложные задачи. Такая способность является некоторым залогом успешного выхода из нынешнего крайне затруднительного положения государства. Опыт, приобретённый во время осуществления советского атомного проекта, исключительно ценен независимо от правящего в то время режима и идеологии. Более того, этот опыт раскрывает самые закрытые стороны функционирования того режима, наглядно демонстрирует причины его побед и поражений, располагает к более глубокому пониманию сущности не только советской, но и всей российской истории.
ПРЕДПОСЫЛКИ СОЗДАНИЯ АТОМНОГО КОМПЛЕКСА
Разделим их на две части.
К первой части отнесём объективно-стратегические факторы, которые включают /1/:
1. Предшествующий исторический опыт.
Напомним, что в начале XVII в. Россия едва не погибла в Смуте. Чудом вырвавшись из неё, страна обрела новую династию (Романовых), в короткий срок преодолела разруху и начала набирать темпы развития. В начале XVIII в. под руководством Петра Великого встала на путь модернизации. В начале XIX в., растоптанная Наполеоном, она не только сумела выжить, но и превратилась в ведущую мировую державу. В начале XX в., разрушенная мировой войной и революцией, страна сумела начать новый виток модернизации. А потом выиграть одну из самых страшных войн в истории человечества, навязанную фашизмом. В этом же контексте необходимо рассматривать и атомную гонку, которая имела для неё судьбоносное значение. Приведённые факты свидетельствуют, что Россия способна в экстремальных ситуациях собираться с силами и в короткий срок решать принципиальные задачи исторической важности.
2. Экономический потенциал страны с богатыми природными ресурсами, широко развитой индустрией, прежде всего оборонной, мобилизационным типом экономики.
3. Научно-технический базис государства, резко поднявшийся в первой половине века за счёт мобилизации собственных интеллектуальных ресурсов нации и привлечения зарубежного опыта, в том числе в области зарождающейся ядерной физики и других отраслей знаний.
4. Беспрецедентный по силе и возможностям аппарат специальных служб, обеспечивающий сверхсекретность оборонных работ и возможность получения нужной информации из-за рубежа, который создал необходимое прикрытие и обеспечил результативность сложнейших работ.
5. Стойкость, мужество и неприхотливость народа, привыкшего ради национальных интересов идти на любые тяготы и лишения, гарантировали политическую стабильность в условиях сложностей борьбы за новое оружие. Важную роль в этой связи играло национальное сплочение и патриотический подъём народа в результате победы в Великой Отечественной войне и перед лицом новой глобальной опасности.
Во вторую часть входят тактические обстоятельства, сложившиеся к началу атомной гонки. С одной стороны, Соединённые Штаты первыми в мире овладели оружием невиданной ранее разрушительной силы. Символично, что американская атомная бомба была взорвана 16 июля 1945 г. в пустыне Аламогордо тогда, когда в Потсдаме подводилась черта под Второй мировой войной. Реальное применение таких бомб в Хиросиме и Нагасаки в августе того же года продемонстрировало особые возможности США и положило начало "холодной войне", фактически открыло новую эпоху в мировой истории /2/.
Соединённые Штаты видели в атомной бомбе решение мировых политических проблем, прежде всего борьбу с коммунистической Россией.
С другой стороны, Советский Союз, вынесший на своих плечах основную тяжесть войны с фашистской Германией, с точки зрения Запада создал пугающую военную мощь и приобрёл мировой авторитет своими победами, активно расширял сферу влияния в Европе и Азии, с чем не мог смириться западный мир.
Так сложилась новая расстановка сил в послевоенном мире, причём в результате американского атомного преимущества был нарушен возможный паритет вооружений между двумя противостоящими блоками. Перед разорённым Отечественной войной СССР встала нелёгкая задача участия в атомной гонке. Как относиться к ней? Советские политики и учёные безоговорочно её оправдывали. В постсоветский период оценка меняется вплоть до противоположной. В очень интересной публикации Института всеобщей истории РАН "Сталинское десятилетие холодной войны. Факты и гипотезы" содержится такое утверждение: "Начать невиданную ядерную гонку в разорённой стране мог решиться только Сталин…” /3/
Американцы делали бомбу втайне от своего союзника по антигитлеровской коалиции - Советского Союза. О западных усилиях по созданию атомного оружия Сталину стало известно в первой половине 1942 г., но тяжёлое положение на фронтах не дало возможности СССР сразу активно включиться в столь сложную и дорогостоящую работу. В отечественной и зарубежной литературе довольно подробно освещено начало атомной гонки. Не касаясь деталей этого вопроса, сосредоточим внимание на организационных основах советского атомного проекта, которые недостаточно изучены, хотя представляют огромный интерес не только с точки зрения создания атомного оружия, но и понимания советской системы в целом.
Они были заложены серией постановлений Государственного комитета обороны (ГКО) в 1942 - 1945 гг. за подписью И.В.Сталина. Всю работу по реализации советского атомного проекта можно разделить на два главных этапа. Первый, своего рода подготовительный (сентябрь 1942 - июль 1945 гг.), начинается с постановления ГКО от 28 сентября 1942 г. "Об организации работ по урану". В нём предусматривалось возобновление прерванных войной работ по исследованию и использованию атомной энергии /4/.
Начало второму этапу (август 1945 - август 1949 гг.) положило испытание атомной бомбы в США и бомбардировка Хиросимы и Нагасаки.
Работы велись в двух направлениях: Советский Союз реанимировал немецкий “Урановый проект” /5/ и проводил работы по созданию советской копии американской атомной бомбы /6/.
До конца августа 1945 года, когда в СССР была создана единая для всех отраслей народного хозяйства государственная структура управления по созданию атомного оружия – Первое Главное Управление СНК СССР.
20-го августа 1945 г. Сталин подписал историческое постановление ГКО "О Специальном комитете ГКО", /7/ в который вошли ключевые фигуры партийного и государственного аппарата, возглавил комитет Л.П.Берия. О самом комитете написано много, не имеет смысла к этому возвращаться. Только хотелось решительно подчеркнуть, что Сталин сделал ставку на атомную бомбу именно с этого времени, когда весь мир находился в шоке от американских бомбардировок японских городов. Документы Президентского архива убедительно это доказывают.
Если внимательно присмотреться к материалам Спецкомитета, который проработал почти 8 лет и провёл около 150 заседаний (он ликвидирован в июне 1953 г., сразу после ареста Берия), то бросается в глаза, что это был орган с очень широкими полномочиями, укомплектованный высококвалифицированными специалистами, которые демонстрировали редкое для советской эпохи единство правящей элиты и науки. Комитет работал очень напряжённо, чётко и результативно. Его распоряжения реализовывались с точностью до дня и часа под покровом строжайшей секретности. Задания быстро доводились до сведения не только министерств и ведомств, но и конкретных предприятий, отдельных лиц. Этот опыт чрезвычайно поучителен для нынешнего беспорядка в стране.
Механизм управления атомным проектом действовал следующим образом. На основе отечественных научно-технических разработок и зарубежной разведывательной информации Первое главное управление СНК СССР готовило материалы для Спецкомитета, которые Берия докладывал Сталину. Они анализировались системно и распределялись, как правило, в широкой иерархии оценок. Следует иметь ввиду, что система оценок не была линейной, а зависела от политического контекста, определяемого логикой глобального конфликта и конкретных нужд проекта в данный момент.
Специальный интерес представляет транслирование задач с уровня на уровень: высшее политическое руководство (Сталин), куратор проекта (Берия), научный руководитель проекта (Курчатов), обеспечивающие отрасли экономики (Ванников), а часто и наоборот, так как стремительный ход событий и катастрофический вал технических и экономических проблем давили на высшее руководство снизу. Бывало и так, что политическое руководство на основе собственного анализа ставило задачи перед учёными. Те, в свою очередь, на базе новейших изысканий озадачивали верховное руководство неожиданными вопросами.
Для создания атомной бомбы американцы, по утверждению академика П.Л.Капицы, затратили 2 млрд. долларов (примерно 30 млрд. руб.) /8/. А сколько стоил советский атомный проект? Московский историк Н.С.Симонов называет цифру 14,5 млрд. руб. (за 1947-1949 гг.) /9/, что не соответствует полным затратам. Во-первых, эта цифра охватывает только 3 года из 10 лет (1942-1951 гг.) работ по советскому атомному проекту. Во-вторых, учитывается не весь объём работ. В третьих, вряд ли эффективность советских затрат была выше американских. Ясно, что на атомную программу работала вся страна, проблемы решались любой ценой, и она, по всей видимости, была очень высока. В те годы только две страны - США и СССР - решились на огромные расходы ради своих национальных интересов.
Совершенно очевидно, что сверхзадача - создание атомной бомбы в СССР - могла быть решена в экономике мобилизационного типа. В широком смысле феномен мобилизационной экономики - это стратегия выживания и сохранения национальной независимости в условиях противостояния двух экономико-политических систем: капиталистической и социалистической. Этот феномен - результат ориентации на построение социалистического общества в отдельно взятой стране при опоре на свои ресурсы и возможности. В условиях ядерного противостояния использовались ресурсы всех стран социалистической ориентации, а также новейшие достижения мирового научно-технического прогресса. Отсюда масштабные образовательные программы, беспрецедентные по размаху и результативности разведывательные операции, подчинённые главной цели - овладению секретами ядерного оружия.
В узком смысле феномен мобилизационной экономики - это серия конкретных мероприятий, прежде всего экономического и социально-политического характера. Именно в них наиболее ярко проявились усилия командно-административной системы по концентрации ресурсов государства на решение важнейшей задачи - создания мощного ракетно-ядерного щита, что слишком дорого обошлось народу. Впрочем, в решении атомной проблемы и демократической Америке тоже пришлось пойти на фактическое государственное планирование, на строжайшую секретность во всём.
Мобилизация ресурсов для атомной промышленности в условиях войны была трудным делом. Архивные документы свидетельствуют, как по личному распоряжению Сталина изыскивались и распределялись на стройки атомной индустрии каждая тонна металла, кубометр леса, моток провода и кусок мыла. Катастрофически не хватало продовольствия, поэтому появились распоряжения, которые сегодня тяжело читать. По постановлению ГКО от 8 декабря 1944 г. в качестве льготы за трудные условия труда 2 тыс. рабочих, занятых поиском урановой руды, позволялось выдавать второе блюдо и 200 г хлеба без вырезки талонов из карточки.
Вместе с тем, советское руководство принимало важные меры по материальному стимулированию работников атомного комплекса, прежде всего научно-технического и руководящего состава. 27-го марта 1946 г. состоялось совершенно секретное постановление Совета Министров СССР "О премиях за научные открытия и технические достижения в области использования атомной энергии и за работы в области комического излучения, способствующие решению этой проблемы". Было выделено 8 приоритетных проблем, за решение каждой из них руководителю работ назначалась первая премия в размере 1 млн. руб. Он представлялся Советом Министров к званию Героя Социалистического Труда, получал звание "Лауреата Сталинской премии" первой степени, дачу-особняк с обстановкой за счёт государства в любом районе СССР, а также легковую машину, имел право на заграничные научные командировки, финансируемые государством, через каждые три года сроком от 3 до 6 месяцев, получал двойной оклад на время работы в данной области и право бесплатного проезда в пределах СССР железнодорожным, водным и воздушным транспортом для себя и своей семьи, мог обучать своих детей в любых учебных заведениях страны за счёт государства. За решение проблем последующего уровня сложности устанавливались вторая, третья, четвёртая и пятая премии с несколько меньшим, но тоже очень существенным вознаграждением /10/.
Эти условия были выполнены после испытания атомной бомбы. Постановлением Совета Министров СССР от 29 октября 1949 г. "О награждении и премировании за выдающиеся научные открытия и технические достижения по использованию атомной энергии" группа учёных и инженерно-технических работников получила с некоторым уточнением те поощрения, о которых речь шла выше. Среди них И.В.Курчатов, Н.А.Долежаль, В.Г.Хлопин, А.А.Бочвар, Ю.Б.Харитон…
Создание атомного комплекса породило особую форму производственно-бытовой инфраструктуры - закрытые города-заводы. Наибольшее скопление таких городов отмечалось на Урале. Они воспроизводили опыт его металлургической промышленности ещё демидовских времён (Невьянск, Нижний Тагил, Кушва, Кыштым, Касли, Златоуст и др.), когда эти социально-производственные структуры являлись наиболее типичными для горнозаводской промышленности края. Правда, у городов-заводов XVIII - XIX и XX веков имелись существенные различия. Если первые были широко открытыми индустриально-аграрными центрами, то вторые - строго закрытыми интеллектуально-производственными анклавами. В Советском Союзе таких атомградов насчитывалось 10 (Арзамас-16, Челябинск-70, Челябинск-65, Златоуст-36, Свердловск-45, Пенза-19, Красноярск-26, Томск-7) с населением 732 тыс. человек (1994 г.) /11/.
В итоге 4-летнего напряжённого труда атомная бомба была создана, в то время как американцы отводили русским для этого 10-15 лет. 29 августа 1949 г. в степном районе Казахстана, в 170 км западнее Семипалатинска, состоялось её наземное испытание. Тогда мало кто знал, что советская атомная бомба почти точно копирует американскую. При этом надо отчётливо понимать, что для воплощения в жизнь американской схемы необходимо было иметь атомную промышленность, соответствующие технологии и кадры. Именно их наличие в Советском Союзе обеспечило успех дела. Более того, советские учёные продолжали работу над своей оригинальной конструкцией, которая была испытана в 1951 г. Это было второе испытание атомного оружия в СССР. Советская бомба, будучи почти в два раза легче американской, получилась в два раза мощнее её /12/ .
В дальнейшем русские стали обходить американцев. 12-го августа 1953 г. был взорван реальный водородный заряд, готовый к применению в виде бомбы, а 30 октября 1961 г. осуществлён непревзойдённый доныне по мощности взрыв 50-мегатонной бомбы, чем была доказана возможность конструирования водородного заряда практически неограниченной мощности /13/.
Советская ядерная мощь нарастает быстро. В 1950 г. у СССР было 5 атомных бомб, в то время как у США - 369. В 1957 г. - соответственно 660 и 6444. В 1978 г. - 25393 и 24424. Следовательно, был достигнут паритет. К 1986 г. Россия располагала 45000 бомб, тогда как США - 23410. В 1997 г. соотношение выглядело как 23000 и 13000. В 1996 г. удельный вес СССР в мировом ядерном арсенале составил 68 %. К 1997 году он сократился до 64 % /14/.
ВЛИЯНИЕ АТОМНОГО КОМПЛЕКСА НА ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СТРАНЫ
Атомный проект в определённой мере стал "локомотивом" технической революции, мощным двигателем науки в стране, колоссального роста её авторитета, подъёма уровня образования, прежде всего технического (МФТИ, МИФИ, физико-технические факультеты во многих политехнических институтах). Успешное решение атомной проблемы спасло советских физиков от разгрома, аналогичного тому, которому подверглась генетика. Физики, особенно такие авторитетные как Курчатов, Иоффе, Капица, стали арбитрами между государством (точнее, бюрократией) и научной общественностью, интеллектуальной элитой, что особенно заметно проявилось в дискуссиях о генетике и кибернетике. Произошла заметная интеллектуализация военных, политиков и хозяйственников, поскольку в условиях отчаянной ракетно-ядерной гонки без неё невозможно было быть на уровне требований времени и сохранять соответствующие посты.
Ещё большее влияние атомный комплекс оказал на экономику. С одной стороны, он изнурял её непомерными затратами, сдерживал рост благосостояния народа, а с другой стороны, подталкивал прогресс старых отраслей и привёл к возникновению многочисленных новых, обеспечивая высокую занятость населения.
Принципиальное значение имело использование атомной энергии в мирных целях. В 1954 г. под Москвой была пущена первая в мире атомная электростанция. К середине 80-х гг. СССР имел 18 таких станций, которые не только облегчали решение энергетических проблем, но и являлись предвестниками энергетики будущего. Советские атомщики немало сделали для овладения термоядерной энергией. Доклад на эту тему, прочитанный И.В.Курчатовым в Харуэлле (Великобритания) в 1956 г., произвёл огромное впечатление на западный мир и оказал существенное влияние на улучшение отношений между социалистическим и капиталистическим миром.
Решение атомной проблемы в СССР оказало мощное влияние на его общественно-политическое и социально-экономическое развитие. Страна почувствовала защиту от возможных нападений, получила уверенность в надёжной безопасности, подняла свой авторитет на международной арене, обрела многочисленных союзников, которые ориентировались на защиту с её стороны. Советский Союз стремился овладеть лидерством в борьбе за мир…
В эту борьбу за мир немалый вклад внесли и немецкие ученые, вывезенные из Германии.
_____________
1. Алексеев В.В. Влияние атомного комплекса на послевоенное развитие СССР. “Мир истории”. N3, 2000.
2. Олег ХЛОБУСТОВ. Кто же был отцом "холодной войны"? Интернет-сайт fsb.ru. 20.02.2006 года
3. Быстрова И.В. Военно-экономическая политика СССР: от демилитаризации к гонке вооружений // Сталинское десятилетие холодной войны. Факты и гипотезы. М., 1999. С. 180.
4. Одни из самых ранних работ в СССР по цепному делению произведены Яковом Зельдовичем и Юрием Харитоном в 1939-41 годах.
После получения разведданных о интенсивном развертывании американцами работ по Манхэттенскому проекту, 28 сентября 1942 года появилось распоряжение ГКО №2352 "Об организации работ по урану".
11 февраля 1943 ГКО принимает решение об организации Лаборатории №2 АН СССР для изучения атомной энергии. Руководителем научного ядерного центра в марте назначен Игорь Васильевич Курчатов. В ее состав вошли: А. И. Алиханов, А.А. Арцимович, И. К. Кикоин, И. В. Курчатов, И. Я. Померанчук, К. А. Петржак, Г. Н. Флеров. В 1944 году в Москву возвратился из эвакуации Институт химической физики, и его сотрудники, в числе которых были Я. Б. Зельдович и Ю. Б. Харитон, пополнили коллектив Лаборатории.
5. На крымской конференции трех глав правительств антигитлеровской коалиции: Сталина, Рузвельта и Черчилля (Ялта, февраль 1945 года) было принято решение об использовании уцелевшей немецкой техники и специалистов для восстановления народного хозяйства стран победителей в качестве репарационных поставок. Эта возможность была широко использована Советским Союзом. В 1945-1954 гг. Несколько тысяч немецких ученых и специалистов, в большей части со своими семьями работали в СССР. В первую очередь они работали в таких стратегически важных научно-технических областях, в которых Германия занимала передовое положение. К таким областям относились: ядерная физика и ракетная техника, радиолокация и техническая оптика, авиастроение. Уцелевшее оборудование заводов, полигонов, научных лабораторий было разобрано и перевезено в СССР (17 тысяч железнодорожных составов), также были приглашены на работу специалисты, умеющие обращаться с этой техникой. Все эти работы имели чрезвычайно важное стратегическое значение для Советского Союза и проводились на спецобъектах в условиях строжайшей секретности. В итоге, до последнего времени, практически мало что известно об этом периоде начала нового германо-российского сотрудничества, и только в последнее время стали появляться публикации, проводиться исторические исследования и другие акции, в том числе, и создание документальных фильмов.
Для примера из восьми позиций наименований демонтированного и вывезенного оборудования приведены две:
Все оборудование, материалы и библиотека института им. Кайзера Вильгельма в Берлине;
Берлинскиц завод Ауэра по получению металлического порошка урана и завод из района Райнсберг-Цехлин по переплавке металлического порошка урана в монолитный металл и т.д.
С августа 1945 года было определено единое руководство советским атомным проектом, наделенное широкими финансовыми и кадровыми полномочиями. Родилась и окрепла идея создать советскую урановую атомную бомбу: собрать в единую структуру немецкую технику и всех привезенных ученых и специалистов и по опыту знаменитого 4-го спецотдела НКВД и его лабораторий и ОТБ продолжить немецкий “Урановый проект” по созданию атомного оружия. 26 января 1946 года выходит приказ об организации 9-го Управления НКВД (МВД) СССР (управления специальных институтов А, Б, В, Г и Д на базе немецких спецов, ученых и вывезенной техники).
Возглавил Управление и весь проект – Генерал-лейтенант НКВД (МВД) Авраамий Павлович Завенягин с оставлением должности зам. министра МВД и подчинением ему Главпромстроя МВД и генерал-майор В.А. Кравченко.
30 августа 1945 года распоряжением Совнаркома СССР была создана единая для всех отраслей народного хозяйства государственная структура управления по созданию атомного оружия – Первое Главное Управление СНК СССР, в основу которого легла научная и огромная производственная база расформированного Наркомата боеприпасов – атомными вопросами занимались, практически, только две структуры: Академия Наук (Лаборатория N2) и НКВД-МВД (Спецметуправление, Институт спецметаллов, Комбинат N6). Эти две названные структуры и вывозили специальное оборудование и материалы из Германии по приказу Наркома внутренних дел СССР С.Круглова от 16 мая 1945 года.
6. Конструкция РДС-1 во многом опиралась на американского “Толстяка”, из-за принятого принципиального решения максимально повторить американскую бомбу. Хотя некоторые системы, такие как баллистический корпус, электронная начинка и были советской разработки.
Атомный заряд представлял собой многослойную конструкцию, в которой перевод активного вещества - плутония в критическое состояние осуществлялся путем его сжатия посредством сходящейся сферической детонационной волны во взрывчатом веществе. В центре ядерного заряда размещался плутоний, конструктивно состоящий из двух сферических полудеталей. В полости плутониевого ядра устанавливался нейтронный инициатор (запал).
Одним из наиболее сложный узлов РДС-1 был заряд взрывчатого вещества из сплава тротила с гексагеном. Заряд состоял из двух слоев. Внутренний слой формировался из двух полусферических оснований, внешний собирался из отдельных элементов. Задача внешнего слоя - в создании сферической детонационной волны и поэтому он получил название фокусирующей системы. Это один из основных функциональных узлов заряда, во многом определяющий его тактико-технические характеристики.
Система автоматики бомбы обеспечивала осуществление ядерного взрыва в нужной точке траектории падения бомбы. Часть электрооборудования размещалось на самолете-носителе, часть - в самой бомбе. Для повышения надежности срабатывания изделия основные элементы автоматики подрыва выполнены по дублирующей схеме. На случай отказа высотного взрывателя в конструкции бомбы было предусмотрен ударный датчик для осуществления ядерного взрыва при ударе бомбы о грунт.
7. 20 августа 1945 руководство по созданию атомного оружия возлагается на Специальный Комитет, во главе с Л. П. Берия. Его заместитель - нарком боеприпасов Б. Л. Ванников, в состав вошли: Г. М. Малинков, Н. А. Вознесенский, А. П. Завенягин, И. В. Курчатов, П. Л. Капица, М. Г. Первухин. Для решения технических вопросов при СК создан Технический Совет, под руководством Ванникова, который составили: А. И. Алиханов, Н. А. Вознесенский, А. П. Завенягин, К. Кикоин, И. В. Курчатов, А. Ф. Иоффе, П. Л. Капица, В. А. Махнеев, Ю. Б. Харитон, В. Г. Хлопин.
Далее, организационная структура проекта получает свое дальнейшее развитие. 30 августа 1945 года распоряжением Совнаркома №2227-567 создается Первое Главное Управление при СНК СССР. В состав этого органа входило множество начальников и первых заместителей различных наркоматов: от внутренних дел до металлургической промышленности. При ПГУ имелся свой Технический Комитет, в который входили Ванников, Завенягин и ученые-атомщики: И. В. Курчатов, А. Ф. Иоффе, П. Л. Капица, Ю. Б. Харитон.
Естественно, огромную роль в продвижении проекта стоит отдать работе разведки, поставившей огромное количество информации нашим ученым. Особенно важными эти данные были в 1941-45 годах. Ведь и до войны советская промышленность во многом отставала по развитию от американской, а после - лежавшая в руинах страна не могла истратить, подобно США, два миллиарда долларов (и это еще по тем ценам) на атомный проект и привлечь более 100 000 человек для его реализации. Наш ответ был, как водится, асимметричным, по стоимости, но отнюдь не по эффекту.
9 апреля 1946 года Совмин СССР издал распоряжение №806-327 о создании при Лаборатории №2 спецКБ, по разработке ядерного оружия - КБ-11, его начальником назначался Зернов, главным конструктором - Ю. Б. Харитон. В качестве месторасположения КБ-11 был избран древний русский городок Саров (позднее - Арзамас-16), в Нижегородской области.
Перед КБ-11 ставилась задача создания двух вариантов бомб - урановой с пушечным сближением и плутониевой со сферической имплозией. Испытание плутониевого заряда предполагалось совершить до 1 января 1948 года, уранового - до 1 июня 1948.
8. Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. II. Атомная бомба. 1945 - 1954. Книга I. М. - Саров, 1999. С. 614.
9. Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920 - 1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управления. М., 1996. С. 242.
10. Атомный проект СССР… С. 421 - 428.
11. Тихонов В. Закрытые города в открытом обществе. М., 1996. С. 6.
12. Человек столетия. Юлий Борисович Харитон. М., 1999. С. 130 - 131.
13. Там же. С.
14. Ядерный справочник № PDC. Ноябрь - декабрь 1997 // Советская военная мощь от Сталина до Горбачёва. М., 1999. С. 167.
Материал подготовил Владимир КОМИССАРОВ, член Общества изучения истории отечественных спецслужб