История России. Смутное время. Заруцкий Иван Мартынович - биография. Атаман Донских казаков Военный Деятель Смотреть что такое "Заруцкий, Иван Мартынович" в других словарях

Псевдоним, под которым пишет политический деятель Владимир Ильич Ульянов. ... В 1907 г. выступал без успеха кандидатом во 2-ю Государственную думу в Петербурге.

Алябьев, Александр Александрович , русский композитор-дилетант. … В романсах А. отразился дух времени. Как и тогдашняя русская литература, они сантиментальны, порою слащавы. Большая их часть написана в миноре. Они почти не отличаются от первых романсов Глинки, но последний шагнул далеко вперед, а А. остался на месте и теперь устарел.

Поганое Идолище (Одолище) - былинный богатырь…

Педрилло (Пьетро-Мира Pedrillo) - известный шут, неаполитанец, в начале царствования Анны Иоанновны прибывший в Петербург для пения ролей буффа и игры на скрипке в придворной итальянской опере.

Даль, Владимир Иванович
Многочисленные повести и рассказы его страдают отсутствием настоящего художественного творчества, глубокого чувства и широкого взгляда на народ и жизнь. Дальше бытовых картинок, схваченных на лету анекдотов, рассказанных своеобразным языком, бойко, живо, с известным юмором, иногда впадающим в манерность и прибауточность, Даль не пошел

Варламов, Александр Егорович
Над теорией музыкальной композиции Варламов, по-видимому, совсем не работал и остался при тех скудных познаниях, которые могли быть вынесены им из капеллы, в те времена совсем не заботившейся об общемузыкальном развитии своих питомцев.

Некрасов Николай Алексеевич
Ни у кого из больших поэтов наших нет такого количества прямо плохих со всех точек зрения стихов; многие стихотворения он сам завещал не включать в собрание его сочинений. Некрасов не выдержан даже в своих шедеврах: и в них вдруг резнет ухо прозаический, вялый стих.

Горький, Максим
По своему происхождению Горький отнюдь не принадлежит к тем отбросам общества, певцом которых он выступил в литературе.

Жихарев Степан Петрович
Его трагедия «Артабан» ни печати, ни сцены не увидела, так как, по мнению князя Шаховского и откровенному отзыву самого автора, была смесью чуши с галиматьей.

Шервуд-Верный Иван Васильевич
«Шервуд, — пишет один современник, — в обществе, даже петербургском, не назывался иначе, как Шервуд скверный… товарищи по военной службе чуждались его и прозвали его собачьим именем «фиделька».

Обольянинов Петр Хрисанфович
…фельдмаршал Каменский публично обозвал его «государственным вором, взяточником, дураком набитым».

Популярные биографии

Петр I Толстой Лев Николаевич Екатерина II Романовы Достоевский Федор Михайлович Ломоносов Михаил Васильевич Александр III Суворов Александр Васильевич

Участие в войнах: Войны в Смутное время
Участие в сражениях:

Казачий атаман

Активную деятельность начал во время Лжедмитрия I .

В 1606—1607 годах вместе с казаками присоединился к И. Болотникову , выступившему против Василия Шуйского . Когда Болотников был разгромлен под Москвой, Заруцкий был отправлен к Лжедмитрию II с письмами и остался у последнего на службе. Став «боярином», он активно помогал «царевичу Дмитрию» в создании и организации войска. Заруцкий был главным атаманом донских казаков и принимал участие во всех сражениях войск «царевича».

После смерти Лжедмитрия II Заруцкий женился на его вдове Марине Мнишек , имея далеко идущие планы — посадить на российский престол ее сына. После начала польско-шведской интервенции в 1611 году Иван Заруцкий примкнул к первому земскому ополчению, возглавленному Ляпуновым . Ополчение выступило против поляков, засевших в Москве. Заруцкий вскоре становится одним из руководителей ополчения, но ему хотелось большего.

С помощью интриг и ложного письма ему удалось оклеветать Ляпунова перед казаками, которые и убили Ляпунова.

Надежды Заруцкого на лидерство в ополчении не оправдались, так как смерть Ляпунова привела к распаду первого ополчения, а с одними казаками противостоять полякам было нереально.

В планы Заруцкого вмешался и князь Пожарский , который стал организатором второго ополчения и призывал не признавать законность требований Мнишек и ее сына на престол. Тогда Заруцкий решил убить Пожарского, но попытка провалилась.

Новое ополчение все больше приобретало общенациональный размах, к нему стало примыкать больше и больше людей. И в это время Заруцкий с каждым днем стал терять своих сторонников. Ему пришлось бежать в Астрахань, надеясь там начать новый этап борьбы. Но астраханцам не пришлись по душе ни сам Заруцкий, ни «родня царевича Дмитрия». В 1614 году они восстали против Заруцкого и его казаков.

Вместе с Мариной Мнишек Заруцкий бежит на Яик, но, лишившись поддержки казаков, он был вскоре схвачен и выдан стрельцам.

В Москве после проведения следственного дела он в том же году был казнен.

около Серпуховских ворот

Казань, Вятка и другие города, до которых долго не доходила весть о решении собора, приносили присягу Ивану Дмитриевичу. 29 июля (по старому ст.), потерпев под Воронежем поражение в битве с войском князя Одоевского, Заруцкий и Марина с ребёнком переправились через Дон и ушли к Астрахани, где были поддержаны волжскими, донскими, яицкими и терскими казаками. В 1614 году казанский стрелецкий голова Василий Хохлов осадил Астраханский кремль и вынудил Заруцкого вместе с Мариной Мнишек бежать на Яик. 23 июня 1614 года стрелецкие головы Гордей Пальчиков и Севастьян Онучин осадили Заруцкого в городке яицких казаков на Медвежьем острове и после продолжительного и упорного боя заставили казаков 25 июня выдать и его, и находившуюся с ним Марину Юрьевну и её сына. Пленники были отправлены в Астрахань к воеводе Одоевскому, который немедленно отправил их под сильным конвоем в Казань, а оттуда в Москву. «В Астрахани, - писал он царю, - мы держать их не смели для смуты и шатости». В Москве Заруцкий был посажен на кол, Марина - в темницу, а трёхлетний Иван удавлен (повешен около Серпуховских ворот). Современники утверждали, что петля не затянулась на шее мальчика, и он погиб от холода лишь несколько часов спустя. 24 декабря 1614 полякам было объявлено, что в Москве «Ивашка за свои злые дела и Маринкин сын казнен, а Маринка на Москве от болезни и с тоски по своей воле умерла Впоследствии самозванец Иван Луба (Фаустин) выдавал себя за Ивана Дмитриевича. Некоторые ученые утверждают, что время от времени на нашу планету опускается некое время пасионарий, вызванное либо пятнами на Солнце, либо невесть каким звездным излучением, и тот участок планеты, который оказывается ему подвержен, испытывает период политической нестабильности, подвергается катастрофам, социальным катаклизмам, пандемиям и прочим кошмарам. Порой кажется, что территория России особенно часто оказывается объектом внимания этих пасионапастей.

Чаще всего за потрясениями такого рода следовали важные изменения в политическом, общественном и нравственном строе той страны, которая их испытывала. Впрочем, смутная эпоха на Руси ничего не изменила, не внесла ничего нового в государственный механизм, в государственный строй, в быт общественной жизни, в нравы и стремления; ничего такого, что направило бы течение русской жизни на новый путь, в благоприятном или неблагоприятном для нее смысле. Страшная встряска перебаламутила все, принесла народу неисчислимые бедствия; не так скоро можно было поправиться после того Руси…

Центральными фигурами смутного времени была польская красавица Марина Мнишек и два ее мужа, один из которых выдавал себя за русского царя Димитрия, а когда его растерзали до неузнаваемости возмущенные его бездарным правлением московские жители, то явился и второй претендент на его место. Он тоже назвался Димитрием. Хотя Марина могла давно удалиться в Польшу, ей очень хотелось оставаться русской царицей. Да и не просто так она оказалась на троне - ее правление и брак с Лжедимитрием - все это были последствия польской агрессии против России. Впрочем, и Лжедимитрий был парень хоть куда, Марина разделила с ним ложе и вскоре зачала ребенка, прозванного народом еще во чреве матери «воренком». Правда, ребенок не был виноват, что его папашу звали «вором» В те времена так на Руси называли не только представителей криминальных структур, а вообще всех злоумышленников, бунтовщиков, экстремистов. Первый Лжедимитрий был прозван Тушинским вором (за то, что ставка его была в подмосковном Тушине), второй - Калужским вором, за то, что правил Русью из Калуги.

Там его и настигла смерть от руки татарского княжича. Татарин отсек ему голову и отомстил за своего отца, так называемого «касимовского царя», татарского князя, убитого «вором». Впрочем, сделал он гораздо большее - открыл путь к престолу первому царю из династии Романовых - Михаилу Федоровичу. Полякам некого было больше предложить на российский престол. Плюс ко всему ополчение Минина и Пожарского сыграло не последнюю роль в изгнании поляков. Но в тот момент в Калуге весь народ возмутился. «Бить всех татар», - кричали калужане. Марина, которая должна была вот-вот родить, с боярами отправилась в санях за обезглавленным телом мужа и привезла его в город. Ночью, схватив факел, Марина бегала с обнаженной грудью посреди толпы, вопила, рвала на себе одежду, волосы, и, заметив, что калужане не слишком чувствительно принимают ее горе, обратилась к донским казакам, умоляя их о мщении. Командовал ими некто Иван Заруцкий, неравнодушный к Марине. Он воодушевил своих казаков; они напали на татар, которых встретили в Калуге, и до двухсот человек убили. Через несколько дней Марина родила сына, которого назвали Иваном. Она потребовала, чтобы армия и народ присягнули ему как законному наследнику. Но поспешивший к ней по ее письменной просьбе Ян Сапега с войском не смог взять Калуги. Уберегли свой город калужане. Не любили они Марину, колдуньей ее в народе прозвали…

Смерть «вора» стала переломным моментом в смутной эпохе и была событием, неблагоприятным для польского короля Сигизмунда. Королем были недовольны все противоборствующие стороны. Теперь у Сигизмунда не стало такого серьезного соперника, как Дмитрий, и все недовольные поляками соединились, воодушевленные одной мыслью - освободить Русскую землю от иноземцев. Для Марины Мнишек началась полная приключений жизнь в стане казацкой вольницы, там, в шатре атамана, нашел свои первые игрушки ее ребенок, трехлетний мальчик, которого Заруцкий со товарищи, не долго думая, провозгласили царем. Однако всерьез эту кандидатуру, кроме казаков, никто не рассматривал.

В октябре 1612 года Москва была освобождена от польских войск. 11 июля 1613 года Михаил Федорович венчался на царство. Дмитрий Михайлович Пожарский был пожалован боярином; Минин получил звание думного дворянина. Но более их и более всех был награжден Димитрий Тимофеевич Трубецкой, бывший боярин «тушинского вора», сподвижник Заруцкого. Он не только сохранил при законном царе сан, пожалованный ему «вором», но еще получил во время безгосударственное от великого земского собора Вагу, богатую область, которая была некогда у Годунова и Шуйских. И государь, еще не твердый в своей власти, утвердил ее за ним в награду за его великие подвиги и пользу, оказанную земле Русской.

Тем не менее смута, которая поднимала голову на юге государства, не могла не волновать нового государя. Разбойничье отребье со всей Руси стекалось к Лебедяни, где разбил свой стан Ивашка Заруцкий. Поддерживал Ивашку и народ черкасов.

На подавление восстания царь назначил князя Ивана Никитича Одоевского. Ему было велено помогать воеводам городов - Михайлова, Зарайска, Ельца, Брянска, а также Суздаля и Владимира. Послали сборщиков собирать нетчиков, детей боярских, в Рязань, Тарусу, Алексин, Тулу и другие города. В конце апреля 1613 года Одоевский с собранными силами двинулся к Лебедяни. Заруцкий со своими черкасами ушел к Воронежу. Одоевский погнался за ним, и под Воронежем, в конце мая, произошел между ними бой, который длился целых два дня. Заруцкий был разбит. Взяли у него обоз, коши, знамена. Заруцкий убежал за Дон, к Медведице. Одоевский воротился в Тулу, решив, что дело сделано. Но весной следующего года Заруцкий очутился в Астрахани и там себе нашел убежище. Осенью он утвердился в этом городе.

У Заруцкого были далеко идущие планы; он задумал накликать на Русь силы персидского шаха Аббаса, втянуть в дело Турцию, поднять юртовских татар, ногаев, волжских казаков, стянуть к себе все бродячие шайки Московского Государства и со всеми идти вверх по Волге, покорять своей власти города. При крайнем недостатке средств, необходимых для защиты, при общем обнищании государства он имел большие шансы на успех. Вскоре Заруцкий захватил приволжские рыбные угодья и промыслы и обратил их доходы в свою пользу, лишив, таким образом, Московское Государство этого источника. Астраханский воевода Иван Хворостинин воспротивился было заводимой смуте, но Заруцкий убил его, перебил с ним вместе многих лучших людей. Овладев Астраханью, он освободил содержавшегося в тюрьме ногайского князя Джан-Арслана, врага начальствовавшего над юртовскими татарами Иштерека. Последний признал уже избранного Русью царя и отправил своего мурзу бить ему челом, как вдруг Заруцкий послал против него татар джан-арслановых и воров своих, и они сказали ему: «Весь христианский мир провозгласил государем сына царя Димитрия. Служи и ты, дай подписку, дай сына своего аманатом, да смотри не хитри, не веди с нами пестрых речей, не то мы подвинем на тебя Джан-Арслана с семиродцами, твоими врагами, и пойдем сами на тебя». Взяв у татар заложников, Заруцкий теперь располагал и внушительными союзниками. Он требовал от астраханцев присягнуть ему.

Перед зимним Николиным днем Заруцкий, постоянно находившийся в Каменном городе, послал на посад казака Тимофея Чулкова с грамотой и велел всяких чинов людям прикладывать руки, но никому не дозволил посмотреть в грамоту; астраханские попы и дьяконы подписывались, а за ними прикладывали руки безграмотные миряне, и никто не знал, к чему пристают они все. Тех, которые противились или после показывали свое нерасположение к Заруцкому, хватали ночью, мучили огнем и бросали в воду. Каждый день кого-нибудь казнили; кровь лилась. Зато каждый день Марина думала о возможности внезапного восстания. Она не велела звонить рано к заутрени, как будто для того, что ее сын полошится от звона. Это у ней делалось оттого - как пояснил один из убежавших астраханцев - что она боялась «приходу». Заруцкий отправил посольство к шаху и отдавал Персии в подданство Астрахань: этим он думал втянуть Персию с Московским Государством в войну. Посланы были «прелестные» письма к волжским казакам и к донским. Донские решились оставаться в верности избранному, по желанию казаков наравне с земскими людьми, московскому царю, но между волжскими, состоявшими из сброда разных беглецов, живших станицами по берегам Волги, ниже истребленного тогда Саратова, и по волжским притокам, произошло разделение: люди молодые увлеклись «прелестью» и готовились весной идти вверх по Волге до Самары. «Нам, - говорили они, - куда ни идти, лишь бы зипуны наживать». Двое волжских атаманов, Неупокой-Карга и Караулко, находились в Астрахани у Заруцкого, и оттуда волновали своих собратий на Волге. Были из волжских атаманов и такие, что не хотели идти с Заруцким, но обманывали его: надеялись выманить у «вора» жалованье и дожидались прихода персидских судов

Зима подходила к концу. В Московском Государстве принимались меры к подавлению воровства. Царь поручил очищение Астрахани боярину князю Ивану Никитичу Одоевскому; товарищем ему дан был окольничий Семен Васильевич Головин, некогда шурин и сподвижник Скопина; дьяком у них был Юдин. В марте они отправились в Казань собирать войско.

Тем временем царь послал письма Заруцкому, обещая ему полное прощение в случае прекращения бунта. Однако авантюрист решился играть до конца.

Подозревая, что Заруцкий собирается учинить расправу с безоружным населением, астраханцы решили упредить его и подняли бунт против самозванца. Юртовские татары, как только узнали, что астраханцы отпали от воровства, да к тому же услыхали, что с верху под Астрахань идет царская рать, - сами отпали от Заруцкого и изрубили присланных им трех человек. Из Астрахани, в первый день усобицы, убежал стрелец Никита Коробин с восемнадцатью товарищами в Самару и дал знать Одоевскому. Воевода тотчас отправил под Астрахань войско.

Тем временем против Заруцкого выступили и другие силы, в частности, отряд Хохлова из Терка, который рассеял остатки «воровского» войска. Заруцкий с Мариной и ребенком бежали, некоторое время они на двух стругах прятались в камышах. Но про это узнали рыбаки и сообщили властям.

Стрельцы осадили казаков; те никак не ожидали гостей, не приготовились их встретить, и, увидев, что деваться некуда, на другой же день «связали Заруцкого и Маринку с сыном и каким-то чернецом Николаем, отдали их стрелецким головам, а сами объявили, что бьют челом и целуют крест царю Михаилу Феодоровичу. Взяли также захваченных Заруцким и находившихся у него в атаманах детей ногайского князя Иштерека и мурзу Джан-Арслана. Только атаманы, Тренка Ус да Вирзига, ушли как-то и несколько времени занимались разбоями, но уже не во имя воровских властей».

6 июля пленников привезли в Астрахань. Казаки, бывшие «в воровском деле, целовали крест царю Михаилу». Держать Заруцкого и Марину оказалось опасным в Астрахани, чтобы не произошло смуты. 13 июля Одоевский отправил их в Казань. Заруцкого провожал стрелецкий голова Баим Голчин. С ним для бережья было 130 стрельцов и 100 астраханцев. Маринку с сыном провожал другой стрелецкий голова, Михайло Словцов: с ним было пятьсот человек стрельцов самарских. В наказе, данном им, было сказано так:

«Михаилу и Баиму везти Марину с сыном и Ивашка Заруцкого с великим береженьем, скованных, и станом ставиться осторожливо, чтобы на них воровские люди безвестно не пришли. А будет на них прийдут откуда воровские люди, а им будет они в силу, и Михаилу и Баиму - Марину с „ворёнком“ и Ивашку Заруцкого побити до смерти, чтоб их воры живых не отбили».

В таком виде их привезли в Казань, а оттуда, по царскому указу, в таком, конечно, виде прибыла Марина в ту самую Москву, куда с таким великолепием въезжала когда-то в первый раз в жизни, надеясь там царствовать и принимать поклонения.

Вскоре после того за Серпуховскими воротами народ наблюдал последнюю сцену своей многолетней трагедии.

Заруцкого посадили на кол.

Четырехлетнего сына Марины казнили - его публично повесили.

О дальнейшей судьбе Марины Мнишек говорят различно. Польские историки утверждают, что ее умертвили. Русские, напротив, сообщали полякам при размене пленных, что «Маринка умерла в Москве в тюрьме от болезни и от тоски по своей воле». Неизвестно, какие кары и проклятия шептала в своей темнице мать, пережившая столь чудовищное горе. Надеемся, что небеса сжалились над ней, послав скорую кончину. «Нам и надобно было, чтоб она была жива, для обличения неправд ваших», - говорил полякам в конце 1614 года Желябужский. Скорее всего, власти готовили еще какой-нибудь шумный процесс. После расправы с Заруцким, еще несколько времени продолжали свирепствовать черкасы по разным концам государства. В числе их атаманов был некто Захар Заруцкий, может быть, брат или родственник Ивана. Его разбил и уничтожил боярин Лыков под Балахной 4 января 1615 года.

Неурядицы продолжались и после, в царствование Михаила Федоровича, как последствие «смутного времени»; но эти неурядицы уже не имели тех определенных стремлений - ниспровергнуть порядок государства и поднять с этой целью знамя каких-нибудь воровских царей.

Казнь ребенка, о котором мы по крупицам собирали сведения современников, не сыграла в истории ровным счетом никакой роли, кроме разве что той, что никакой «Иван Дмитриевич» уже никогда не претендовал на роль русского царя. Впрочем, такие меры редко когда останавливали самозванцев.

Неизвестными остались формула обвинения, приговор, состав судей. Неясно, какое преступление могли инкриминировать трехлетнему дитяте. Кроме того, что это дитя могло бы стать когда-либо в обозримом будущем поводом для смуты. Немало таких вот «железных масок» безвинно томилось в тюрьмах по всему свету. Но царских «бастардов» не казнили только за то, что они родились. На Руси для этого вообще-то служили кельи монастырей. В конце концов, подослали бы убийцу, что ли, а наутро объявили бы, что «младенец случайно сам ножиком зарезался», как это было принято на святой Руси. Можно было бы и в бочке с мальвазией утопить по доброму аглицкому обычаю. Или как турки практиковали - шелковый шнурок на шею и вся недолга. Однако басурмане для нас не указ. Наше православное государство избрало столь страшную и суровую кару, как публичная казнь. Возможно, она должна была послужить уроком всякому, кто посмеет хотя бы помыслить «воровским путем» пролезть на российский престол. А может быть, кто-то из бояр счел это символичным - со смерти ребенка началось смутное время, смертью невинного же дитяти и закончится…

Надо было быть Нострадамусом, чтобы провидеть, что спустя 300 лет после восшествия на престол первого из династии Романовых последние из его потомков погибнут в сыром подвале дома Ипатьева. И вновь это будут невинные дети… Проклятие Марины Мнишек настигло убийц через века. Может быть, правильно называли ее колдуньей…

Дата рождения этого авантюриста, обладавшего большими организаторскими способностями и несомненной храбростью, неизвестна. Известно, что он являлся уроженцем Тернополя, то есть гражданином Польши, совсем юным попал в плен крымским татарам, бежал и был принят донскими казаками.

Первый Лжедмитрий, Григорий Отрепьев, финансируемый и поддержанный всей католической Европой и в особенности королём Речи Посполитой Сигизмундом III, ещё за несколько месяцев до того, как переступил русско-польскую границу, войдя на территорию современной Черниговской области (18 октября 1604 года), послал к донским атаманам литвина Свирского с грамотою; писал, что он сын первого царя Белого, коему сии вольные христианские витязи присягнули в верности; звал их на дело славное: свергнуть раба и злодея Бориса Годунова с престола Иоанна IV.

Два донских атамана, Андрей Корела и Михайло Нежакож явились в Польшу, видели Лжедмитрия, честимого Сигизмундом III и панами, вернулись к своим товарищам с удостоверением, что их ждёт истинный чудом спасшийся царевич Дмитрий. Удальцы донские сели на коней, чтобы присоединиться к самозванцу и среди многих тысяч казаков оказался и Иван Мартынович Заруцкий.

17 мая 1606 года в Москве в результате вооружённого восстания, возглавляемого князем Василием Шуйским, Лжедмитрий I (Гришка Отрепьев) был убит, а вместе с ним были вырезаны его ближайшие сподвижники и почти все иноземцы, прибывшие с самозванцем в Россию. Спаслись немногие, в том числе жена самозванца, дочь Сандомирского воеводы полька Марина Мнишек со своими родственниками, которую отправили под стражею в Ярославль, а остальных в Кострому, Ростов и Тверь.

19 мая 1606 года на Красной площади на Лобном месте был избран в цари князь Василий Шуйский и всем, кто пришёл в Москву с войском самозванца, пришлось бежать из столицы на юг России, где бунт и не затихал.

Вскоре был распущен слух, что Лжедмитрий жив и за несколько часов до восстания, ночью, ускакал с двумя приближёнными неизвестно куда. Вдруг в Польше заговорили о том, что «царь» Дмитрий спасся и живёт то ли в Сандомире, то ли в Самборе. Этим новым обманщиком оказался московский дворянин Михайло Молчанов – один из четырёх гнусных убийц, задушивших юного царя Фёдора Борисовича Годунова. Сам Молчанов боялся явиться в Россию, где его многие знали в лицо, и возглавить бунт от его имени согласился бывший холоп князя Телятевского, Иван Болотников. Этот человек, взятый в плен татарами, проданный в неволю туркам и выкупленный немцами в Константинополе, жил некоторое время в Венеции, узнал о мнимом царе Дмитрии, явился в Польшу к Молчанову и прибыл с письмом от него в Путивль, к одному из заводчиков бунта, князю Шаховскому.

Со всех концов, как Русского государства, так и Речи Посполитой к Болотникову стали собираться мятежники, искатели приключений, бродяги, бандиты. Явились и князья братья Мосальские, князь Телятевский, князь Михайло Долгорукий, и донские казаки, среди которых и Иван Заруцкий. Орёл, Тула, Калуга, Венёв, Кашира, вся земля Рязанская пристали к бунту. Избрали и других начальников: сына боярского Истому Пашкова, венёвского сотника; Григория Сунбулова, бывшего воеводой в Рязани, и тамошнего дворянина Прокопия Ляпунова.

В октябре 1607 года мятежная рать уже стояла под Москвой в селе Коломенском. Однако, когда многие стали требовать от Болотникова предъявить «царя» Дмитрия и удостоверившись в обмане, явились с повинною к Василию Шуйскому. Тот простил их, а при попытке войска Болотникова штурмовать Москву, были разгромлены племянником Василия Шуйского, князем Михаилом Скопиным-Шуйским. Болотников с остатками своего войска засел в Калуге, однако там не удержался и ушёл в Тулу, а бунт кипел от границ с Сибирью, в Нижегородской области, в Астрахани, везде южнее Москвы.

Из осаждённой войсками Шуйского Тулы, с письмом от Болотникова и князя Шаховского к полякам, друзьям Мнишковым, которое заканчивалось словами: «От границы до Москвы всё наше: придите и возьмите; только избавьте нас от Шуйского», сумел ночью пройти сквозь стан московский Иван Заруцкий. Но в Польшу он не доехал, а возглавил бунт в Стародубе (в Брянской области). Тогда был послан другой вестник, сумевший добраться к ближним Мнишка, которые нашли замену Молчанову. Им оказался бродяга, сын поповский Матвей Верёвкин, как уверяют летописцы, или жид, как сказано в бумагах государственных.

Новое войско из Польши и Литвы во главе с паном Мезовецким и Лжедмитрием III явились в Стародуб, где Заруцкий упал к ногам очередного самозванца, уверяя, что будет служить ему с прежней ревностью. К Заруцкому явилось несколько тысяч донцов и объединённое войско через Брянск двинулось к Туле. Войсками самозванца был взят Белёв, Козельск, но вдруг узнали, что войска Василия Шуйского заняли Тулу 10 октября 1607 года, Лжедмитрий повернул назад и ушёл к Трубчёвску. По приказу Шуйского, Болотникова, атамана Фёдора Нагибу и ещё нескольких главных мятежников отвезли в Каргополь и утопили; князя Шаховского сослали в Каменную пустыню Кубенского озера; немцев, взятых в Туле числом 52, сослали в Сибирь; ещё одного самозванца Илейку, представлявшимся якобы внуком Иоанна Грозного, Петром Фёдоровичем, повесили на Серпуховской дороге.

Пока царь Василий Шуйский праздновал собственную свадьбу, женившись на Марии, дочери боярина князя Петра Иванововича Буйносова-Ростовского, Лжедмитрий усилился, получив военную помощь из Польши и Литвы. Это была помощь конная и пехотная, с вождями знатными: в их числе мозырский хорунжий Иосиф Будзило, паны Тышкевич и Лисовский, а также новые толпы донских казаков, представивших мнимого царевича Фёдора, якобы второго сына царя Фёдора Ивановича и Ирины Годуновой; но Лжедмитрий не хотел признать его своим племянником и велел умертвить.

С боями Лжедмитрий III двинулся к Москве, зимовал в Орле, а 1 июня 1608 года расположился в селе Тушине на Волоколамской дороге в 12 вёрстах от столицы.

В это время шли переговоры царя Василия Шуйского с послами короля Сизгизмунда III - паном Витовским и князем Друцким-Соколинским. 25 июля 1608 года между ними был заключён договор: 1) В течение трёх лет и 11 месяцев не быть войне между Россиею и Литвою. 2) В сие время условиться о вечном мире или 12-летнем перемирии. 3) Обоим государствам владеть, чем владеют. 4) Царю не помогать врагам королевским, королю врагам царя ни людьми, ни деньгами. 5) Воеводу Сандомирского с дочерью освободить и дать им нужное для путешествия до границы. 6) Князьям Рожинскому, Вишневецкому и другим ляхам, без ведома королевского, вступившим в службу к злодею Лжедмитрию, немедленно оставить его и не приставать к бродягам, которые вздумают именовать себя царевичами российскими. 7) Воеводе Сандомирскому не называть сего нового обманщика своим зятем и не выдавать за него дочери. 8) Марине не именоваться и не писаться московскою царицею.

Договор коварными поляками не был выполнен. Более того, в Тушинский лагерь прибыл с 7000 всадников усвятский староста Ян Пётр Сапега, а отпущенная из-под стражи Марина Мнишек первого сентября 1608 года торжественно прибыла в Тушинский стан и с радостными слезами обняла мнимого супруга.

Бунт разрастался и тогда Василий Шуйский обратился за помощью к шведскому королю Карлу IX, послав для ведения переговоров и заключения союза племянника князя Михаила Скопина-Шуйского.

Войсками Самозванца были захвачены Суздаль, Владимир, Углич, Кострома, Галич, Вологда, Шуя, Кинешма, Тверь, Белозёрск, Псков, Ярославль. Шла осада Троицкой лавры св. Сергия, а при взятии Ростова был захвачен митрополит Филарет (Фёдор Никитич Романов – отец Михаила Романова, которого изберут в цари в 1613 году). Его привезли в тушинский стан как узника, босого, в литовской одежде, в татарской шапке. Туда же прибыли изменники татары с касимовским владельцем Ураз-Магметом и крещённым ногайским князем Арасланом-Петром, сыном Урусовым.

28 февраля 1609 года в Выборге между шведскими и русскими послами был заключён договор о военной помощи Швецией царю Василию Шуйскому и уже 26 марта 1609 года шведское войско с полководцем Иаковом Делагарди вступило в русские земли, встреченное русскими войсками с князем Михаилом Скопиным-Шуйским и воеводой Ододуровым. Одерживая победы одну за другой, Скопин-Шуйский и Делагарди очистили от неприятеля почти весь север России. Особенно прославились они победой у Макарьевского Калязинского монастыря 28 августа 1609 года над превосходящими силами лучших военачальников Лжедмитрия – панами Зборовским, Сапегой, Лисовским и атаманом Заруцким.

Не получился и решающий штурм Москвы всей тушинской рати. Сам Лжедмитрий, гетман Рожинский, пан Бобовский, атаман Заруцкий и все знатные изменники в день Троицы были разгромлены и бежали до Ходынки.

26 сентября 1609 года король Сигизмунд III с 12 000 отборных всадников, немецкою пехотою, литовскими татарами и 10 000 казаков запорожских осадили Смоленск, гарнизоном которого командовали боярин Шеин и князь Горчаков. Весть о прямом вторжении войск Речи Посполитой в Россию встревожило не столько Москву, сколько Тушино, так как начался раскол в войске Самозванца. Князь Рожинский, являвшийся гетманом в войске Лжедмитрия, со многими друзьями клялись умереть за него, назвались конфедератами (то есть объявили о неподчинении королю) и послали сказать Сигизмунду: «Если сила и беззаконие готовы исхитить из наших рук достояние меча и геройства, то не признаём ни короля королём, ни отечества отечеством, ни братьев братьями».

Сигизмунд послал послов в Тушино: панов Стадницкого, князя Зборовского, Тишкевича, которые говорили полякам и литвинам, чтоб они оставили Лжедмитрия, что король ждёт добрых сынов отечества под свои хоругви. Выслушав речь посольскую, многие изъявили готовность исполнить волю Сигизмунда. Русским тушинцам послы вручили грамоту от короля, где было сказано, что король вступил в Россию с оружием, но единственно для её мира и благоденствия, желая утишить бунт, истребить бесстыдного Самозванца, низвергнуть тирана вероломного (Шуйского), освободить народ, утвердить веру и церковь. Многие плакали от умиления, прижимали к сердцу грамоту, восклицая: «Не можем иметь государя лучшего».

Опасаясь за свою жизнь, Лжедмитрий ночью (29 декабря 1609 года), надев крестьянское платье, в навозных санях бежал вместе с шутом своим Петром Кошелевым в Калугу, где начались убийства сторонников Сигизмунда, перекинувшиеся и в другие города, подконтрольные Самозванцу. Из Калуги он послал в Тушино своих послов, ляха Казимирского и Глазун-Плещеева с увещеванием идти к нему. Многие послушались и ушли, в том числе донцы. Марина Мнишек, в одежде воина, с луком и тулом за плечами, ночью, в трескучий мороз ускакала верхом к мужу, провожаемая только слугою и служанкой, сбилась с дороги и попала в Дмитров, занятый войсками Сапеги. Взяв у него немецкую дружину для охраны, наконец, добралась к мужу.

Другие русские тушинцы явились под Смоленск (в их числе и Молчанов, выдававший себя в Польше за Лжедмитрия II) и через боярина Салтыкова предложили венец Мономахов не Сигизмунду, а его сыну Владиславу.

В это время войска Михаила Скопина-Шуйского и Делагарди очистили весь север страны, 12 марта 1610 года торжественно вошли в Москву, а посланный ими отряд под командованием князя Куракина разгромил войско Сапеги под Дмитровом, который бежал, чтобы присоединиться к королю или к Лжедмитрию.

Преследуемые дружинами князя Михаила, тушинские конфедераты гетмана князя Рожинского (потомка Гедимина), разбитые воеводой Волуевым, рассеялись и бежали к Сигизмунду, а сам Рожинский кончил жизнь свою в Волоколамске 4 апреля 1610 года.

Народ считал, что спаситель России и уважаемый войском более царя, молодой князь 23-летний Михаил Скопин-Шуйский должен властвовать в Москве, если не в качестве совместника, то преемника в правлении после Василия Шуйского. Всё это привело к страшной трагедии, продлившей Смуту. 23 апреля 1610 года на обеде у князя Дмитрия Шуйского (родного брата царя), метившего стать царём после смерти бездетного старшего брата, был отравлен князь Михаил Скопин-Шуйский. Жена Дмитрия, княгиня Екатерина, дочь «прославившегося» убийствами любимца Иоанна IV Грозного, князя Малюты Скуратова-Бельского, сама дала ему чашу с ядом Михаилу. Москва в ужасе онемела. Народ возненавидел Василия Шуйского и его дни правления были сочтены.

24 июня 1610 года у деревни Клушино, русская армия, не хотевшая воевать за Василия Шуйского, была разбита польско-литовскими войсками Сигизмунда III, а союзные шведы изменили, захватив берега Балтийского моря и область Великого Новгорода.

Василия Шуйского свели с престола и насильно постригли вместе с женой, княгиней Марией. Дума боярская, присвоившая себе верховную власть, заключила 17 августа 1610 года с коронным гетманом Жолкевским договор из 20 пунктов о призыве на московский престол Владислава, Сигизмундова сына. С этим договором польско-литовское войско гетмана Жолкевского и 15 000 русского войска князя Мстиславского встретились с войсками Самозванца у Николо-Угрешской обители (к юго-востоку от Москвы). Результатом переговоров стало то, что вначале Сапега, а за ним большинство иноземцев и русских оставили Лжедмитрия. Первые объявили себя слугами Сигизмунда; последние целовали крест Владиславу. Самозванец и Марина Мнишек ночью (26 августа 1610 года) ускакали верхом в Калугу с атаманом Заруцким, с шайкой казаков, татар и русских немногих.

21 сентября 1610 года ночью тайно бояре впустили в Москву польско-литовское войско и многих знатных иноземных чиновников, которые заняли все укрепления, башни, ворота.

За убийство касимовского царька Ураз-Магмета, 11 декабря 1610 года на охоте ногайский крещённый князь Пётр Араслан Урусов застрелил на охоте Самозванца, сказав: «Я научу тебя топить ханов и сажать мурз в темницу», отсёк ему голову и с ногаями ушёл в Тавриду.

В Калуге, узнав об убийстве, ударили в набат. Марина, полунагая с факелом бегала по улицам, требуя мести – и к утру не осталось ни одного татарина: их всех безжалостно умертвили казаки и граждане. Обезглавленный труп Лжедмитрия предали земле в Соборной церкви, а Марина объявила себя беременной и немедленно родила … сына, торжественно крещённого и названного царевичем Иоанном. Но знатные россияне ещё находившиеся в Калуге: князь Дмитрий Трубецкой, князь Черкасский, Бутурлин, Микулин и другие уже не хотели служить новому обману и взяли Марину под стражу.

Гибель Самозванца перевернуло сознание русских. Города стали сноситься друг с другом, желая избавиться от польско-литовских интервентов, продолжавших осаду Смоленска и укрепившихся в Москве. Душой этого движения стали патриарх Гермоген, находившийся в Москве под надзором поляков и знатный воин рязанский Прокопий Ляпунов. Но были и предатели; боярская дума призвала воеводу Шеина впустить ляхов в Смоленск и даже послала войско с князем Иваном Куракиным для усмирения «бунта» во Владимир, которое было разбито союзным войском городов.

Попытались подавить это движение и поляки. Пан Госевский выслал шайки днепровских казаков и московского изменника Исая Сунбулова воевать места рязанские. Ими был осаждён в Пронске Ляпунов, но подошедший князь Дмитрий Пожарский их отогнал от города, а затем наголову разбил у Зарайска, освободив всю рязанскую землю от грабежа.

Около 3-х месяцев готовилось это ополчение и в марте 1611 года они выступили к Москве: Ляпунов из Рязани, князь Дмитрий Трубецкой из Калуги, Заруцкий из Тулы, князь Литвинов-Мосальский и Артемий Измайлов из Владимира.

19 марта 1611 во вторник Страстной недели года начался штурм Москвы. Повсюду лилась кровь, резались на улицах с неприятелем со страшным ожесточением. Поляки, литва и немцы отошли в Кремль, Белый и Китай город под защиту крепостных стен. На следующее утро, Госевский велел 2000 немцев под командованием капитана Маржерета выйти из крепости и поджечь Москву. Начался пожар, длившийся двое суток, и ополчению пришлось отступить.

К 28 марта 1611 года ополчение вновь собралось у стен Москвы. Решили избрать себе начальника, но вместо одного выбрали трёх: верные - Прокопия Ляпунова, чиновные мятежники – князя Дмитрия Трубецкого, казаки – Заруцкого. Пришёл и Сапега со своими шайками, занял Поклонную гору и объявил себя другом России. Ему не верили. Тогда Сапега ударил на стан ополчения у Тверских ворот, не смог одолеть и по заданию Госевского, взяв с собой ещё 1500 ляхов, ушёл грабить к Переяславлю-Залесскому.

За час до рассвета 22 мая 1611 года ополчение приступило к Китай-городу, взяли одну башню, где засели 400 ляхов, но с большими потерями войска Госевского сумели её отбить. Ляпунов и Трубецкой очистили весь Белый город, взяли укрепления на Козьем болоте, башни Никитскую, Алексеевскую, ворота Тресвятские, Чертольские, Арбатские, а через пять дней сдался Девичий монастырь с двумя ротами ляхов и 500 немцев.

Несмотря на то, что войсками короля Сигизмунда III 3 июня 1611 года был взят Смоленск и для помощи Госевскому из Ливонии был вызван литовский гетман Ходкевич чтобы идти на Москву, воеводы московского стана могли взять столицу и очистить её от иноземцев. Но атаман Заруцкий, сильный числом казаков-разбойников, хватал всё, что мог, давал казакам опустошать селения, жить грабежом. Марина Мнишек была в его руках и эта бесстыдная женщина кинулась в объятия казака, с условием, чтобы Заруцкий возвёл на престол Лжедмитриева сына-младенца и в качестве правителя властвовал с нею. Лицемерно пристав к Трубецкому и Ляпунову, взяв под надзор Марину, переведенную в Коломну, имея дружеские отношения с Госевским, обманывая и русских и ляхов, Заруцкий умножал число своих шаек.

По требованию Ляпунова и к неудовольствию Заруцкого и даже князя Трубецкого, из выборных от войска составилась земская Дума, утвердившая устав из 10 пунктов, где описаны правила поведения и вообще все очень важные земельные и денежные вопросы доходов, сборов, изъятия, наследования и наказания до выборов нового царя.

Тогда Заруцкий, имевший связь с командующим польско-литовских войск, осаждённых в Кремле, Госевским, получил от него подмётную грамоту через своего атамана Заварзина, в которой написано, что якобы Ляпунов написал в ней указ воеводам о немедленном истреблении всех казаков. Позвали Ляпунова на сход: он медлил; наконец с двумя чиновниками, Толстым и Потёмкиным, вошёл в казачий круг; выслушал обвинения, увидел грамоту и печать; сказал: «Писано не мною, а врагами России»; свидетельствовал перед Богом, но буйная толпа напала на него и зарезала ножами. Единственным, кто пытался защитить Ляпунова, был его личный неприятель Иван Ржевский, который также принял смерть от извергов. Из-за этого убийства в войске началось смятение, Заруцкий торжествовал, а его казаки стали грабить и умертвили множество дворян и боярских детей.

В это время из Переяславля явился Сапега со своим отрядом, а Госевский сделал вылазку: напали дружно и снова взяли всё от Алексеевской башни до Тверских ворот. Ополчение рассеялось и уступило неприятелю также Девичий монастырь, а Сапега вошёл в Кремль с победою и большими запасами.

Находящийся под стражей в Кремле патриарх Гермоген не имел возможности обратиться к народу России, поэтому вместо грамот патриарших шли призывные грамоты к восстанию против оккупантов от прославившегося 16-месячной осадой, но победившего Троицкого Сергиева монастыря архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына. Местом сбора нового ополчения стал Нижний Новгород. Следить за казной уговорили бескорытного и кристально честного человека мясного торговца, земского старосту Козьму Минина-Сухорукого; командовать войском пригласили также человека незапятнанной чести, искусного воина князя Дмитрия Михайловича Пожарского.

В первых числах апреля 1612 года это новое ополчение прибыло в Ярославль, изгнав оттуда шайки казаков Заруцкого, а 14 августа 1612 года к Троице-Сергиевому монастырю. Едва успели подойти к Москве и соединиться с другим ополчением князя Трубецкого и отрядами казаков атаманов Филата Межакова, Афанасия Коломны, Дружины Романова и Марка Козлова, как 21 августа 1612 года увидели на Поклонной горе польско-литовское войско под командованием гетмана Ходкевича, шедшее на помощь полякам, засевшим в Москве. Трёхдневное кровопролитное сражение, ставшее в один ряд с другими знаменитыми битвами русской истории, закончилось разгромом войск Ходкевича. 22 октября 1612 года казаки взяли приступом Белый город, а 26 октября сдались под обещание сохранить жизнь и поляки, засевшие в Кремле.

Прибывшие представители со всех городов земли русской 21 февраля 1613 года избрали в цари Михаила Фёдоровича Романова, после чего на Красной площади на Лобном месте келарь Авраамий Палицын, Новоспасский архимандрит Иосиф и боярин Василий Петрович Морозов спросили у москвичей, кого они хотят в цари? «Михаила Фёдоровича Романова» - был ответ.

11 июля 1613 года произошло венчание на царство Михаила Романова, а новое правительство ещё раньше стало принимать меры как внешним, так и внутренним врагам, терзавшим Россию.

Заруцкий, опустошивший Михайлов, ушёл в Епифань, оставив в Михайлове своего воеводу, но 2 апреля 1613 года жители Михайлова сами схватили этого воеводу, перехватали и его казаков, посадили их в тюрьму и дали знать об этом в Зарайск и Переяславль Рязанский.

13 апреля 1613 года из Москвы вышло войско под началом князя Мстиславского на Заруцкого; князь Иван Одоевский с воеводами – из Михайлова, Зарайска, Владимира, Суздаля и других городов. Узнали, что Заруцкий убежал из Епифани, ограбил Дедилов, сжёг Крапивну и хочет идти к Туле. Князь Одоевский вышел из Тулы, настиг его у Воронежа, бился с ним два дня без отдыха и побил наголову, взял большую добычу. Заруцкий с немногими людьми бежал за Дон к Медведице, а оттуда на Волгу.

Царь, духовенство, воеводы, бояре писали грамоты к волжским казакам и жителям Астрахани с увещеванием не соединяться с Заруцким, но стоять против него. Были отправлены две грамоты и к самому Заруцкому от царя и духовенства; царь обещал помилование в случае прекращения бунта, а духовенство грозило проклятием в случае ослушания.

Но Заруцкий привлек на свою сторону ногаев с их князем Иштереком; грозил из Астрахани отправиться вверх по Волге, взять Самарскую крепость и Казань, а также заручился поддержкой терских казаков. Ограбил в этом городе всех иноземных купцов, выдавал себя в Астрахани за царя Дмитрия, о чём свидетельствует дошедшая до нас челобитная 1614 года с обращением к царю Дмитрию Ивановичу, царице Марии Юрьевне и царевичу Ивану Дмитриевичу. …

Большая часть волжских казаков, Заруцкого не поддержало, а на общем сходе донских казаков Заруцкого, Марину и сына её прокляли; казаки говорили: «От нашего воровства уже и так много пролилось христианской крови, много святых обителей и церквей божиих разорено, так уже нам больше не воровать, а приклониться к государю царю Михаилу Фёдоровичу и ко всей земле». …

Тем временем пришла весть, что и Терек отложился от Заруцкого, там целовали крест царю Михаилу и отправили под Астрахань стрелецкого голову Василия Хохлова с 700 человек, а на все призывы Заруцкого, к нему пришло только 560 молодых казаков с Дона.

Подойдя к Астрахани, Хохлов обнаружил войну астраханцев с Заруцким; к нему в стан немедленно перебежали 2000 мужчин, 6000 женщин и детей.

12 мая 1614 года ночью Заруцкий со всем своим войском поднялся вверх по Волге; Хохлов бросился за ним, нагнал и нанёс сильное поражение; Заруцкому и Марине с сыном удалось уйти на море, но Хохлов послал за ними погоню.

Подходивший к Астрахани князь Одоевский, узнав, что Заруцкий бежал на Яик (Урал), 6 июня 1614 года отрядил туда двух голов стрелецких, Пальчикова и Онучина. 23 июня 1614 года, посланные настигли беглецов и начали битву не с Заруцким, но с его хозяевами – казаками, атаманом Усом со товарищи. Пальчиков и Онучин осадили казаков в их городке, и те, принуждены были добить челом, целовать крест государю Михаилу Фёдоровичу и выдать Заруцкого с Мариной и сыном. Это было 25 июня.

Всех пленников привезли в Астрахань, потом отправили в Казань. Заруцкого отправили отдельно от жены; Марину провожали 600 стрельцов, Заруцкого – 230. В случае попытки их отбить был приказ умертвить пленников. Из Казани их доставили в Москву, здесь Заруцкого посадили на кол, сына Марины повесили: сама Марина умерла в тюрьме, с горя – по московским известиям, а по польским - была утоплена или задушена.

Несомненно, убийство младенца и смерть Марины были связаны с тем, что в Москве боялись появления очередных самозванцев и считали, чем больше людей увидят мертвого сына Лжедмитрия, тем меньше будет возможностей продолжения Смуты. И даже по прошествии 29 лет, в 1643 году московские послы, отправленные в Польшу: боярин князь Алексей Михайлович Львов, думный дворянин Григорий Пушкин и дьяк Волошенинов требовали выдать Самозванца, проживавшего в Бресте Литовском в иезуитском монастыре. Этого человека допросили и оказалось, что зовут его Иваном Дмитриевым Лубою; отец его, Дмитрий Луба, был шляхтич в Подляшье, вместе с маленьким сыном пошёл в Москву в Смутное время и был там убит: сироту взял Белинский и привёз в Польшу, выдавая его за сына Лжедмитрия и Марины. Когда мальчик вырос, то Белинский объявил о нём Сигизмунду и панам радным на сейме.

Сигизмунд и паны отдали мальчика на сбереженье Льву Сапеге, назначив ему по 6000 злотых на содержание, а Сапега отдал его учиться в Бресте Литовском игумену Афанасию в Семёновский монастырь. Потом его содержание уменьшили до 100 злотых.

Белинский также подтвердил, что он сын шляхтича Лубы, а называли его царевичем московским, потому как узнал, что на Москве хотят повесить сына Маринина, то он Белинский, хотел вместо Маринина сына на повешение дать его, Лубу, а Маринина сына хотел выкрасть. Так что опасения московского правительства о новых самозванцах были обоснованны. Тем более мы знаем из русской истории и других авантюристов, выдававших себя царственных особ. Это и Пугачёв, выдававший себя за чудом спасшегося мужа Екатерины II, императора Петра III; это и княжна Тараканова – самозванка, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского.

Слава Росс

«Заруцкий Иван Мартынович (? - 1614) - казачий атаман.

Его активная политическая и военная деятельность связана с периодом Смуты. В 1606 - 1607 гг. Заруцкий вместе с казаками участвовал в движении И. И. Болотникова, а после его поражения перешел на службу к Лжедмитрию 2. Заруцкий сыграл важную роль в создании войск Лжедмитрия II. Он участвовал во всех крупных сражениях; был не только руководителем отряда донских казаков, но и был пожалован самозванцем в бояре.

С началом распада Тушинского лагеря Заруцкий перешёл на сторону польского короля Сигизмунда III, но осенью 1610 года вернулся в Калугу к Лжедмитрию П.

После смерти Лжедмитрия II Заруцкий женился на его вдове Марине Мнишек и поставил себе целью посадить на русский престол ее сына. В 1611 г. Заруцкий примкнул к первому Земскому ополчению,выступавшему против польских интервентов в Москве возглавляемому П.П.Ляпуновым.

Однако борьба за лидерство, разногласия в руководстве ополчения привели к тому, что Заруцкий вместе с Трубецким спровоцировали убийство Ляпунова. После этого Заруцкий стал первым лицом в ополчении, но фактически он остался под Москвой только с казаками, которые из-за малочисленности не могли вести успешные военные действия. Стремясь осуществить свои честолюбивые замыслы, Заруцкий в 1612 году выступил против второго народного ополчения и пытался организовать покушение на князя Д.М.Пожарского, который призывал к национальному единству и убеждал не признавать Марину Мнишек, ее сына и Заруцкого. Продвижение второго ополчения к Москве заставило Заруцкого бежать в Астрахань. В 1614 году с приближением правительственных войск и спасаясь от народного восстания, вспыхнувшего в Астрахани, Заруцкий убежал в уральские степи,где казаки выдали его правительству. Доставленный в Москву Заруцкий был казнен.»

«Атаман Иван Мартынович Заруцкий не принял решение февральского Земского собора 1613 года, на котором на царство был призван Михаил Фёдорович Романов. Новая власть, в свою очередь, объявила Заруцкого врагом государства, на что он ответил разорением городов Епифань, Дедалов, Крапивну на территории Тульской области. Для борьбы с казаками Заруцкого в Москве было сформировано войско под командованием воеводы Ивана Одоевского. Сподвижники И. М. Заруцкого начали колебаться. Ряд городов, которые ранее контролировал Заруцкий, присягнули избранному царю Михаилу. Не видя возможности для возведения на престол своего ставленника- сына Лжедмитрия II и Марины Мнишек Ивана, Иван Заруцкий со своими казаками в апреле 1613 года ушел еше дальше на юг к Воронежу. Здесь его настиг Одоевский и бился с ним два дня. После этого сражения Заруцкий переправился через Дон и к концу 1613 года достиг Астрахани. И. М. Заруцкий не терял присутствия духа. Есть известие, что он в это время обвенчался с Мариной Мнишек. В целом донское казачество его не поддержало, однако и не выступило против него. Возможность соединения Заруцкого с волжскими казаками пугала правительство. На Дон и на Волгу летели увещания от царя, духовенства и собора всяких чинов людей, волжским казакам царь отправил даже дары. Отправлены были грамоты от царя и собора и к самому Заруцкому с обещанием полного помилования. Стремясь изолировать и как можно быстрее подавить новый очаг выступления, царская администрация обратилась с увещеваниями к вольным казакам, чтобы они к «воровской, злой смуте не приставали». В то же время бывший атаман не терял надежды снова поднять вольное казачество, посылал «прелестные» грамоты на Дон, но не имел успеха. Впрочем, среди этих казаков нашлось около 500-600 человек, которые прельстились затеваемым Иваном Заруцкий походом на Самару и Казань и «добычей зипунов» во время этого предприятия. Терские казаки, которые также получили «прелестные» грамоты от атамана не поддержали Ивана Заруцкого и его сторонников ссылаясь на то что «великому государю нашему многая служба и радение обьявилось и к воровству приставати не хотят».