Причины пунический войн. Третья Пуническая война (149–146 гг. До н. Э.)

1. Опасливое отношение к Карфагену со стороны римлян. Катон Старший

К середине II в. до Р.Х. Карфаген оправился от прежних поражений и вновь стал процветающим городом. И чем более он богател, тем сильнее ощущались стеснения, наложенные на него победителями. Согласно мирному договору 201 г. до Р.Х., карфагеняне не могли без согласия римлян вести какие-либо войны. Этим пользовались соседний нумидийский царь Масиниссы ().

В 153 г. до Р. Х. до Р. Х. Массинисса поднял распри из-за так называемых великих равнин и из-за области пятидесяти городов, которую они называют Туской. Карфагеняне обратились с жалобой в Рим. Римляне отправили послов и среди них Марка Порция Катона, которые, прибыв на спорную землю, потребовали, чтобы обе стороны предоставили им право решения относительно всего. Массинисса, как всегда твердо полагавшийся на римлян, им это право предоставил, карфагеняне же отнеслись к предложению подозрительно, так как знали, что прежние послы судили недобросовестно. Они сказали, что договор, заключенный при Сципионе после Второй пунической войны (), не нуждается ни в каком разбирательстве, ни в каком исправлении; надо только, чтобы из него ничего не нарушалось. Но послы, не желая произносить своего решения, удалились и стали осматривать страну, тщательно обработанную и имевшую большие источники доходов. Войдя в город, они увидели, насколько он стал могуществен и насколько увеличилось его население после бывшего незадолго перед тем истребления, причиненного ему Сципионом. Вернувшись в Рим, они говорили, что не столько зависть, сколько страх вызывает у них положение Карфагена, города враждебного и столь значительного, соседнего и так быстро растущего. И особенно Катон говорил, что никогда у римлян даже свобода не будет прочной, пока они не уничтожат Карфагена. Сенат, узнав об этом, решил воевать, но сперва пользовался предлогами, а свое решение держал скрытым. И говорят, что Катон с того времени в сенате постоянно повторял свое мнение, чтобы Карфагена не существовало.

2. Война между карфагенянами и нумидийцами

В 152 г. до Р. Х. демократы изгнали из Карфагена около 40 сторонников Массиниссы. Те бежали к нумидийскому царю и стали побуждать его к войне. В 150 г. до Р. Х. Массинисса осадил город Гороскопу. Карфагеняне (хотя и не имели на это права по договору 201 г. до Р. Х.) выступили против него под командованием боэтарха Газдрубала. Всего у него было 25 тысяч пехотинцев и 400 городских всадников. Массинисса, понемногу отступал, как будто убегая, пока не завел врагов на большую и пустынную равнину, которую отовсюду окружали крутые холмы и где нельзя было найти никакого продовольствия. Тут, обратившись против неприятелей, он стал лагерем на равнине.

Произошло упорное сражение, которое шло с зари до ночи, с обеих сторон было много павших. Победа осталась за Массиниссой. Карфагеняне отступили на какой-то холм. Массинисса, окружив его со всех сторон, пресек доставку продовольствия. Карфагеняне сначала съели весь скот, потом всех лошадей и, не в силах выносить дальше голод, согласились заключить мир на условиях Масиниссы: обещали выдать перебежчиков, выплатить в течение 50 лет 5 тысяч талантов серебра и принять назад своих изгнанников-аристократов. После этого Масинисса согласился выпустить из окружения истощенных врагов. Без оружия они по одному проходить сквозь ряды нумидийцев. В этот момент сын Масиниссы Гулуса (или с ведома отца, или сам по себе) послал на уходивших конницу. Безоружные карфагеняне были почти полностью истреблены. Лишь немногие (в том числе полководец Газдрубал) добрались до родного города.

3. Гнев римлян и начало новой войны

Хотя карфагеняне потерпели полное поражение, римляне, не пожелали спускать им нарушение договора и решили использовать этот инцидент как повод для новой войны. Весной 149 г. до Р. Х. по всей Италии был объявлен воинский набор. Стараясь смягчить Рим, карфагеняне вынесли смертный приговор Газдрубалу и другим его сторонникам, развязавшим войну против Масиниссы. Они отправили также послов в Рим, которые, указывали на то, что виновниками войны были нумидийцы.

Римский сенат, твердо решивший воевать и изобретавший для этого предлоги, ответил следующим образом: карфагеняне не достаточно оправдались перед римлянами. Тогда послы, вновь выступив, спросили: если они считаются в глазах сената виновными, то какой ценой они смогут смыть обвинение; сенат дословно ответил так: «если удовлетворите римлян». Когда они стали искать, что будет достаточным для удовлетворения, одни полагали, что римляне хотят, чтобы была увеличена сумма денег, определенная при Сципионе, другие же - чтобы они отступились в пользу Массиниссы от спорной земли. Находясь в затруднении, они вновь отправили послов в Рим и просили их узнать точно, что является для римлян достаточным удовлетворением. На это римляне опять сказали, что карфагеняне хорошо знают это. С этими словами они отослали послов обратно.

Карфагеняне были в страхе и недоумении. Утика же, величайший после Карфагена город Ливии, имевший удобные гавани для причала судов, разочаровавшись в деле карфагенян, отправила послов в Рим и передала себя в полное распоряжение римлян. Сенат, и до того стремившийся к войне, открыто выразил теперь свое намерение и, собравшись на Капитолий, постановил воевать с карфагенянами. Военачальниками послали консулов: над пехотой - Мания Манилия, а над флотом - Луция Марция Цензорина. Им было дано указание не прекращать войны, прежде чем они не разрушат Карфагена.

4. Прибытие римлян в Африку. Условия, выдвинутые Карфагену

Принеся жертвы, консулы отплыли в Сицилию. Под их началом находилось 80 тысяч пеших и до 4 тысяч всадников. Карфагенянам и объявление войны и начало военных действий было сообщено одновременно одним вестником; он принес и постановление о войне и вместе с тем сообщил, что против них плывет флот. Пораженные этим, они стали отчаиваться в своем положении и потому, что у них не было кораблей, и потому, что так недавно они потеряли такое количество молодежи; у них не было ни союзников, ни готовых наемников, ни хлеба, собранного на случай осады, и ничего другого, как это бывает при не объявленной наперед и столь стремительно начатой войне. Поэтому они отправили других послов в Рим, дав им полномочия решать все по своему усмотрению, чтобы, как только могут, уладить дело при сложившихся обстоятельствах. Сенат сказал им, что, если карфагеняне дадут консулам, еще находящимся в Сицилии, в качестве заложников 300 знатнейших среди них детей в ближайшие 30 дней и «выполнят все другое, предписанное им», они будут иметь Карфаген свободным и автономным и всю землю, которую они имеют в Ливии.

Карфагеняне относились с подозрением к сенатскому решению, передавая заложников не на основании твердого соглашения. Но так как они находились в такой опасности, то со всем рвением, предупреждая назначенный срок, повезли своих детей в Сицилию. Консулы, приняв заложников, переслали их в Рим, а карфагенянам объявили, что все остальное, что нужно для окончания войны, они скажут в Утике.

Переплыв в Африку, они стали лагерем - пешие там, где некогда был лагерь Сципиона, а корабли - в гаванях утикийцев. Когда послы из Карфагена прибыли для переговоров, консулы сначала похвалили их за быстроту доставки заложников, а потом спросили: если карфагеняне намерены жить мирно, то какая нужда им в оружии? «Итак, - продолжали консулы, - все оружие, сколько бы его у вас ни было, и государственное, и частное, которое каждый из вас имеет, и дротики, и катапульты, передайте нам». Послы на это сказали, что им приходится слушаться, но они не знают, как они будут защищаться от Газдрубала, которого они приговорили к смерти и который, собрав уже до 20 тысяч воинов, расположился лагерем у самого Карфагена. Консулы сказали, что римляне позаботятся об этом, и послы обещали выдать оружие. Вместе с послами были отправлены Корнелий Сципион Назика и Гней Корнелий по прозвищу Испанский; они приняли 200 тысяч всякого рода единиц оружия, бесконечное множество стрел и дротиков, до 2 тысяч катапульт, выпускающих заостренные стрелы и камни. Это было замечательное и в то же время странное зрелище, пишет Аппиан, когда на огромном количестве повозок враги сами везли своим врагам свое оружие; за ними следовали послы и все члены совета старейшин и знатнейшие лица города, и жрецы, и другие выдающиеся лица; они надеялись, что консулы почувствуют к ним или уважение, или сожаление. Введенные со знаками своего достоинства к консулам, они стали перед ними. Цензорин, помолчав долгое время с жестким выражением лица, сказал, наконец, следующее: «Что касается повиновения, о, карфагеняне, и готовности до сего времени и в отношении заложников и в отношении оружия, мы вас хвалим, но нужно в тяжелых обстоятельствах говорить кратко. Выслушайте с твердостью остальные приказы сената, уйдите для нашего спокойствия из Карфагена, поселитесь в каком хотите месте вашей страны в 80 стадиях от моря, так как этот город решено срыть до основания». Когда он это еще говорил, карфагеняне с криком стали поднимать руки к небу и призывали богов как свидетелей совершенного над ними обмана. Хотя и консулов охватила жалость при виде превратности человеческой судьбы, но они оставались суровыми. Никакого смягчения послы не добились.

5. Карфагеняне готовятся к обороне города

Когда весть о новом требовании римлян была передана народу, весь город наполнился стенаниями и воплями гнева, страхом и угрозами. Совет в тот же день постановил воевать и объявил об освобождении рабов; полководцем избрали для внешних действий того самого Газдрубала, которого раньше присудили к смертной казни, имевшего уже собранными 20 тысяч человек. Внутри стен полководцем был выбран другой Газдрубал, внук Массанассы по дочери. После этого карфагеняне отправили послов к консулам, прося перемирия на 30 дней, чтобы отправить посольство в Рим. В результате перемены настроения их быстро наполнила бодрость. Все государственные и священные участки и все другие обширные помещения были превращены в мастерские. Работали вместе и мужчины и женщины и днем и ночью, отдыхая и получая пищу посменно в назначенном размере. Они вырабатывали каждый день по 100 щитов, по 300 мечей, по 1000 стрел для катапульт. Женщины остригли волосы, чтобы мужчины могли свить тетивы для своих луков.

Готовясь к войне, карфагеняне возлагали надежды прежде всего на мощные укрепления своего города. Карфаген располагался во внутренней части большого залива. От материка его отделял перешеек, шириной в двадцать пять стадиев; от перешейка, между болотом и морем, тянулась к западу длинной и узкой лентой коса, шириной, самое большее, полстадия. Часть города, обращенная к морю, была окружена простой стеной, так как была построена на отвесных скалах, та же часть, которая была обращена к югу в сторону материка, где на перешейке находилась крепость Бирса, была окружена тройной стеной. Из этих стен каждая была высотой до 15 м, не считая зубцов и башен, которые отстояли друг от друга на расстоянии 400 м, каждая в четыре яруса; ширина стены была 8,5 м. В этой системе было только одно слабо укрепленное место – угол стены, которая, минуя косу, загибалась к заливу.

Гавани Карфагена были взаимно связаны, так что можно было проплывать из одной в другую; вход же в них из открытого моря был шириной в 22 м, и запирался он железными цепями. Первая гавань была предоставлена торговым судам, и в ней было много различных причалов; во внутренней же гавани (она называлась Котон) посредине был остров, и как этот остров, так и гавань были охвачены огромными набережными. Набережные были богаты верфями и доками, рассчитанными на 220 кораблей, и, помимо верфей, складами, где держалось все нужное для оснащения триер.

6. Начало осады. Сципион Эмилиан

Когда консулы поняли, что карфагеняне не намерены выполнять их последнее требование, они подошли к городу. Разделив между собой операции, оба двинулись на врагов: Манилий с материка по перешейку; Цензорин же с суши и с кораблей против наиболее слабо укрепленного угла стены. Консулы презирали карфагенян как безоружных, но, натолкнувшись на новое оружие и на неожиданную решимость воинов, были поражены и отступили. Через некоторое время они вновь сделали попытку и опять потерпели неудачу. У карфагенян сразу возросла самоуверенность, а консулы, боясь Газдрубала, ставшего лагерем в тылу у них, за болотом, принялись и сами укреплять два лагеря: Цензорин у болота, под стенами врагов, а Манилий - на перешейке, на дороге, ведшей к материку.

Цензорин сделал машины и лестницы. И вновь оба консула попробовали штурмовать город и равным образом потерпели неудачу. Цензорин, засыпав часть болота вдоль косы, чтобы получилось более широкое пространство, подвинул две большие машины с таранами; одну из них подталкивали 6 тысяч пехотинцев, руководимых военными трибунами, другую же - гребцы, тоже под начальством начальников кораблей. Благодаря соревнованию, возникшему вследствие одинакового и равного труда и между работающими и между начальствовавшими ими, часть стены упала, и уже была видна внутренняя часть города. Но и при таких обстоятельствах карфагеняне, оттеснив нападавших, стали ночью восстанавливать упавшую стену. Но так как ночи им не хватило на это дело, то они, боясь, что и ту часть работы, которую они только что сделали, и еще влажную, римские машины днем могут разрушить, совершили вылазку против сооружений врагов, одни вооруженные, другие - без оружия, имея только зажженные факелы, и сожгли их.

С наступлением дня римлян охватило желание прорваться силой через упавшую и не окончательно заделанную часть стены; к тому же внутри было видно ровное место, удобное для сражения. Возглавляемые консулом, они смело бросились через пролом в город. Только один из военных трибунов - Публий Корнелий Сципион Эмилиан - поколебался войти вслед за другими (это был приемный сын Публия Сципиона, сына знаменитого Сципиона Африканского, победителя Ганнибала). Как он и боялся, те, что прорвались в город, были атакованы со всех сторон карфагенянами (те поставили по фронту вооруженных воинов, а невооруженных пристроили к ним сзади с камнями и кольями и, разместили многих других на крышах окружающих домов). Обстреливаемые и атакованные со всех сторон, римляне расстроили ряды и вскоре были вытеснены обратно за стены. Они могли понести большие потери, если бы Сципион не прикрыл отступавших своими войсками и тем самым не спас. Это было первое, что создало ему славу, так как он оказался более дальновидным и осторожным, чем консул.

Немного спустя Цензорин отправился в Рим, чтобы провести выборы, карфагеняне же тем решительнее стали действовать против Манилия. Ночью они положили доски на ближайший к ним ров римского лагеря и стали разрушать вал. Когда бывшие внутри пришли в замешательство, Сципион быстро выехал со своими всадниками из лагеря через другие ворота, и, зайдя в тыл карфагенянам, навел на них страх и заставил удалиться в город. И вновь все считали, что этим делом Сципион спас римлян от больших потерь.

7. Поход к Неферису и новые неудачи римлян

Консул Манилий решил предпринять поход на Неферис против Газдрубала. Сципион был против этого, видя, что вся местность покрыта крутизнами, ущельями и зарослями и что возвышенности уже заняты врагами. Мнение его, впрочем, не было поддержано другими военными трибунами, и Манилий, человек неопытный в военном деле, стал переходить речку. Навстречу ему двинулся Газдрубал, и с обеих сторон произошло страшное побоище. Наконец, Газдрубал, поднявшись в какое-то укрепление, где с ним ничего нельзя было сделать, засел в нем, чтобы напасть на уходящих. Римляне, уже раскаиваясь в своем поступке, строем отступили к потоку, но так как река была трудно переходима и бродов было мало, они поневоле пришли в беспорядок. Видя это, Газдрубал смело атаковал врага и перебил большое число римлян.

В эту критическую минуту Сципион стремительно повел на врагов 300 всадников, которых он имел при себе, и всех других, которых успел собрать, разделив их на две части; они должны были попеременно бросать дротики и тотчас отступать, а потом вновь наступать и опять быстро отскакивать назад. Так как это происходило часто и без всякого перерыва, ливийцы, непрерывно поражаемые, обратились против Сципиона и менее стали наседать на переходящих реку, так что те успели перейти поток. После них и Сципион перескочил со своими всадниками на другой берег, правда, с трудом, поражаемый копьями врагов.

Все славили Сципиона, и многие были уверены, что именно такой полководец должен стоять во главе римской армии. Когда в начале 148 г. до Р. Х. Манилий узнал, что на смену ему прибыл вновь избранный консул Луций Кальпурний Пизон Цезонин, он послал вперед себя в Рим Сципиона. Войско провожало уезжавшего Сципиона до самого корабля и возносило молитвы богам, чтобы он вернулся в Ливию консулом.

8. Безуспешные действия Кальпурния Пизона

С наступлением весны прибыл консул Кальпурний Пизон и с ним Луций Манцин в качестве начальника флота. Они не нападали ни на карфагенян, ни на Газдрубала, но развернули военные действия против других ливийских городов. Попытавшись осадить с суши и с моря Аспиду, они потерпели неудачу. Оттуда Пизон двинулся к Гиппагретам и бесполезно осаждал их целое лето. Гиппагретийцы, дважды сделав вылазку, сожгли все его осадные машины. Не достигнув ничего, Кальпурний удалился на зимовку в Утику.

9. Избрание Сципиона консулом

Когда в Рим пришла весть о неудаче Пизона, народ стал негодовать, боясь все усиливающейся войны, столь значительной, непримиримой и близкой. Вспоминая о подвигах Сципиона и сравнивая их с настоящим положением, римляне загорелись желанием послать его консулом против Карфагена. И вот наступили выборы властей, и Сципион (так как законы никоим образом не позволяли ему по возрасту быть консулом) выступил, добиваясь должности эдила, но народ избрал его консулом. Старые консулы не хотели признавать этот выбор, однако римляне громко настаивали на нем. Наконец, один из народных трибунов сказал, что он лишит консулов права проводить выборы, если они не согласятся с народом. И сенат был вынужден отменить на год возрастной ценз. Так Сципион, ища эдильства, был выбран консулом (147 г. до Р. Х.). Его коллега Гней Ливий Эмилиан Друз стал требовать, чтобы он с ним бросил жребий относительно Ливии, и настаивал до тех пор, пока один из народных трибунов не внес предложения, чтобы решение о командовании войском было передано народу. Н арод выбрал Сципиона.

10. Сципион укрепляет дисциплину

У воинов, находившихся под командой Пизона, не было никакой привычки к порядку и дисциплине. Напротив, их приучили к лености, жадности и грабежам. Легионам сопутствовало множество мелких торговцев, которые, следуя за ними ради добычи, делали набеги вместе с более храбрыми воинами, выходившими без приказания на грабежи.

Прибыв в Африку, Сципион тотчас выгнал из лагеря множество бесполезных людей и с ними все лишнее, служившее только для роскоши. Когда таким образом войско было очищено и ему был внушен спасительный страх, оно стало быстро выполнять приказания.

11. Захват Мегар

Первым делом Сципион попытался напасть в одну ночь в двух местах на так называемые Мегары - очень большое предместье в городе, опоясанное стеной. Против него он послал одну часть своего войска, а с другой стороны двинулся сам с топорами, лестницами и рычагами. Однако разрушить стену не удалось; тогда консул велел юношам посмелее подняться на башню одного частного лица, находившуюся вне стены и по высоте бывшую равной стене. Поднявшиеся на башню юноши дротиками прогнали со стен защитников, а затем, наложив на пролет между башнями и стеной шестов и досок, перебежали по ним на стены и спрыгнули в Мегары. Разбив затем маленькие ворота, они впустили внутрь города Сципиона с 4 тысячами воинов. Тотчас началось поспешное бегство карфагенян в Бирсу.

12. Фортификационные работы римлян

Сципион сжег укрепленный лагерь Газдрубала, который тот покинул накануне, убегая в город, после штурма Мегар. Овладев всем перешейком, римляне перекопали его от моря до моря. Когда эта работа была окончена, консул приказал рыть другой такой же ров, находившийся поблизости от первого, обращенный к материку. Прибавив к ним еще два боковых рва, так, чтобы все окопанное пространство представляло из себя четырехугольник, он окружил его острыми кольями. Кроме этих столбов, остальные рвы он укрепил палисадом, а вдоль того, который был обращен к Карфагену, воздвиг и стену. В середине была выстроена из камня очень высокая башня, а над ней надстроена деревянная четырехэтажная, откуда можно было видеть, что происходит в городе.

Возведенное сооружение служило Сципиону одновременно и лагерем и очень длинным укреплением против врагов. Выходя отсюда, он отнимал у карфагенян продовольствие, которое к ним прежде подвозилось по суше. И это стало для осажденных первой и главнейшей причиной голода и бедствий; ведь все население с полей переселилось в город, а из-за осады они не могли сами выплывать в море. Теперь продовольствие в осажденный город доставляли лишь отдельные случайные корабли, прорывавшиеся в ветренную погоду сквозь цепочку римских сторожевых судов.

Чтобы пресечь всякую связь города с внешним миром Сципион задумал перекрыть вход в гавань, обращенный к западу и находившийся недалеко от суши. Он стал прокладывать в море длинную насыпь, начиная от той косы, которая была между болотом и морем, продвигая ее в море и прямо к входу в гавань. Эту насыпь римляне делали из больших камней, плотно прилегавших друг к другу, чтобы ее не снесло волнение. Когда Сципион начал работу, карфагеняне презрительно смеялись над ней, считая ее длительной и, быть может, вообще неисполнимой; но с течением времени, когда такое большое войско со всем пылом не прекращало работы ни днем, ни ночью, они испугались и стали рыть другой проход на другой стороне гавани, обращенный к открытому морю, куда нельзя было провести никакой насыпи вследствие глубины моря и свирепых ветров. Рыли все: и женщины и дети, начав изнутри, тщательно скрывая, что они делают. Одновременно карфагеняне строили корабли из старого леса. И все это они так тщательно скрывали, что даже пленные не могли чего-либо определенного сообщить Сципиону.

13. Морской бой

Когда все было приготовлено, карфагенян открыли новое устье гавани и неожиданно выплыли в море на 50 кораблях, грозно снаряженных для устрашения врагов. И внезапно образовавшийся проход и флот, появившийся в этом проходе, настолько испугали римлян, что если бы карфагеняне тотчас напали своими кораблями на корабли римлян, оставленные без внимания, как это бывает во время осадных работ, то они завладели бы всем морским лагерем. Но корабли осажденных выплыли тогда только для показа и, гордо посмеявшись над римлянами, вернулись назад.

На третий день после этого карфагеняне выстроились для морской битвы. В свою очередь римляне, успевшие привести в порядок и корабли и все остальное, выплыли им навстречу. И с той и с другой стороны раздались крики и слова поощрения и проявилась вся энергия гребцов, кормчих и воинов, так как карфагеняне только на это сражение возлагали надежду на спасение, а римляне - на окончательную победу. Поэтому до середины дня с обеих сторон было много нанесено ударов и ранений. В этой битве мелкие быстроходные суда ливийцев, подплывая к нижней части крупных римских судов, то пробивали корму, то перерубали руль и весла и причиняли много других разных повреждений. Сражение оставалось еще нерешенным, когда день стал склоняться к вечеру, и карфагеняне решили отступить. При возвращении мелкие суда стеснились при входе в канал, и задержанные этим триремы, не смогли вовремя ускользнуть. Римляне атаковали беззащитные корабли и нанесли им много тяжелых повреждений. Начинать второе морское сражение карфагеняне не решились.

14. Захват римлянами Нефериса

Когда началась зима, Сципион решил уничтожить те силы карфагенян, которые были у них вне города и откуда им посылалось продовольствие. Разослав в разных направлениях своих легатов, сам он двинулся на Диогена, бывшего после Газдрубала начальником гарнизона в Неферисе.

Римляне осадили вражеский лагерь и подвели к его укреплениям машины. Когда рухнули два пролета стен между башнями, Сципион послал тысячу отборных воинов в засаду в тыл Диогену, а сам с другими 3 тысячами стал наступать через развалины пролетов. Развернулось упорное сражение, в которое втянулись постепенно все силы осажденных. Воины отборной тысячи, пользуясь тем, что никто не заметил их и даже не подозревал, что они тут находятся, смело напали на укрепление, разрушили вал и перелезли внутрь крепости. Напуганные этой внезапной атакой карфагеняне обратились в бегство. Сын Массинисы Гулуса, налетая на бегущих с конницей и слонами и произвел большое избиение. Погибло, вместе с невоенными, до 70 тысяч, в плен было взято до 10 тысяч, убежало около 4 тысяч. После лагеря взят был и город Неферис, осаждавшийся Сципионом на протяжении 22 дней. Эта победа имела очень большое значение. Ведь войско Диогена доставляло осажденным продовольствие. Когда же Неферис был взят, то и остальные укрепленные пункты Ливии сдались легатам Сципиона или без труда были ими взяты. Карфагеняне лишились продовольствия и ничего не получали морем из Ливии, перешедшей уже в чужие руки.

15. Прорыв римлян в Котон

Когда пришла весна 146 г. до Р. Х., Сципион приступил к осаде Бирсы и гавани Котон. Ночью Газдрубал сжег часть Котона и с храбрейшими из граждан ушел в цитадель. Сципион тотчас предпринял штурм укреплений, отвлекая на себя внимание карфагенян. Тем временем друг Сципиона легат Гай Лелий атаковал их с другой стороны. Крик римлян напугал осажденных и заставил их отступить. Ослабевшие от голода, они не могли уже сдерживать врагов, которые, овладев стенами, заняли площадь народного собрания.

16. Падение Бирсы и сдача карфагенян

Главное внимание Сципиона после этого было обращено на завоевание Бирсы - самого укрепленного места города. С площади туда вели три улицы, и со всех сторон их окружали высокие шестиэтажные дома. Римляне захватили первые из этих домов, а потом, перебрасывая между переулками бревна и доски, стали перебираться с одной крыши на другую и очищать их от врага. В то время как эта война шла наверху, другая развертывалась на узких улицах. Все было полно стонов, плача, криков и всевозможных страданий, пишет Аппиан, так как одних убивали в рукопашном бою, других еще живых сбрасывали вниз с крыш на землю. Приблизившись к Бирсе, Сципион приказал поджечь все три улицы. Когда выгорала очередная часть города, римляне разрушали дома и таким образом приближались к крепости. В таких трудах прошло шесть дней и шесть ночей, причем римское войско постоянно сменялось, чтобы не устать от бессонницы, трудов, избиения и ужасных зрелищ.

Казалось, что эта битва будет длиться бесконечно, однако на седьмой день несколько карфагенян, увенчанные венками Асклепия, стали умолять Сципиона о милосердии. Они просили его даровать только жизнь желающим на этих условиях выйти из Бирсы. Сципион дал согласие пощадить всех, кроме перебежчиков. И тотчас вышло 50 тысяч человек вместе с женами по открытому для них узкому проходу между стенами. Они были отданы под стражу, а все перебежчики из римлян, приблизительно 900 человек, отчаявшись в своем спасении, бежали в храм Асклепия вместе с Газдрубалом. Оттуда они упорно продолжали сражаться. Но когда их стали изнурять голод, бессонница, страх и утомление, они покинули ограду храма и вошли в самый храм и на его крышу. В это время незаметно для других Газдрубал бежал к Сципиону с молитвенными ветвями. Сципион посадил его у своих ног и показал перебежчикам. Когда они увидели предательство своего предводителя, то подожгли храм и сгорели в нем заживо.

17. Весть о победе и великая радость римлян

После разрушения Карфагена Сципион разрешил войску определенное число дней грабить все, кроме золота, серебра и храмовых посвящений. В то же время он послал вестником победы в Рим самый быстрый корабль, украсив его взятой добычей.

Лишь только в Риме узнали о победе, все выбежали на улицы и всю ночь провели вместе, радуясь и обнимаясь, как будто только теперь, пишет Аппиан, они стали свободными от страха, только теперь почувствовали, что могут безопасно властвовать над другими, только теперь уверились в твердости своего государства и одержали такую победу, какую никогда раньше не одерживали.

18. Разрушение Карфагена

Сенат из своего числа послал десять знатнейших, чтобы они вместе со Сципионом организовали Ливию на благо римлян. Они решили, чтобы все, что еще осталось от Карфагена, Сципион разрушил, и запретили кому бы то ни было заселять это место, предав проклятию всех, кто вновь попытается обжить Бирсу и Мегары. Было решено также разрушить все без исключения города, которые сражались, помогая карфагенянам; тем же, которые помогали римлянам, они дали каждому часть завоеванной земли. Особенно значительные земельные приращения получили жители Утики.

Рим и его соседи в эпоху Пунических войн

Третья Пуническая война и разрушение Карфагена

Мы уже знаем, что попытки Ганнибала провести реформы в Карфагене не удались из-за противодействия дружественной Риму олигархии. Несмот­ря на это, Карфаген скоро оправился от последствий войны. Богатства его все еще огромной территории, простиравшейся на восток до Кирены, про­должали оставаться источником больших доходов карфагенского граждан­ства. Правящая партия старалась жить в мире и с Римом, и со своим не­посредственным соседом - Масиниссой.

Однако существование Карфагена вызывало в Риме постоянную трево­гу: слишком сильны были воспоминания о ганнибаловой войне, чтобы рим­ское гражданство могло скоро их забыть. Пока во внешней политике про­должались сципионовские традиции, дальше смутных опасений дело не шло. Положение стало меняться после Третьей Македонской войны. Мы видели, что она послужила началом больших сдвигов в области римской политики: хищник стал показывать когти. Это сейчас же сказалось и в от­ношениях к Карфагену.

В 153 г. в Африке побывал старик Катон в качестве главы посольства, отправленного для урегулирования споров Карфагена с Масиниссой. Ког­да он собственными глазами увидел цветущее состояние Карфагена, мысль о разрушении города стала его id?e fixe. Катоновский лозунг «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam» («Впрочем, я думаю, что Карфаген нуж­но разрушить») получил решительную поддержку тех кругов римского общества, для которых беспощадная агрессия стала знаменем внешней по­литики.

Чтобы объявить войну Карфагену, нужно было найти подходящий пред­лог и создать соответствующее настроение в римском гражданстве. Пре­красную роль здесь мог сыграть Масинисса. Договор 201 г. сознательно не определял точных границ между Нумидией и Карфагеном, что служило источником бесконечных споров и вызывало частые присылки римских ко­миссий. Чем враждебнее к Карфагену становились в Риме, тем наглее вел себя Масинисса. В конце концов терпение карфагенян лопнуло. Во главе карфагенского правительства оказались вожди демократической партии, являвшиеся сторонниками более твердой политики по отношению к Масиниссе. Его друзей изгнали из Карфагена, а когда нумидяне напали на карфагенскую территорию, против них выслали войско под начальством Гасдрубала, одного из лидеров демократов. Правда, это войско потерпело жестокое поражение от Масиниссы (150 г.), но искомый повод для объяв­ления войны Карфагену был найден - карфагеняне в нарушение договора 201 г. начали войну без разрешения римского сената.

В Риме начались военные приготовления. Испуганное собственной сме­лостью карфагенское правительство немедленно забило отбой: Гасдрубал был приговорен к смертной казни (ему, впрочем, удалось бежать и собрать на карфагенской территории собственное войско), а в Рим отправили по­сольство, которое свалило всю вину на Гасдрубала и других вождей воен­ной партии. Но в сенате признали объяснения карфагенян недостаточны­ми. Тогда из Карфагена явилось второе посольство с неограниченными полномочиями. Но война уже была объявлена и консульская армия поса­жена на суда (149 г.).

Карфагенское правительство, чтобы спасти город, решило сдаться без всяких условий. Сенат объявил, что он гарантирует карфагенянам сохра­нение свободы, земли, собственности и государственного строя под усло­вием выдачи в месячный срок 300 заложников из числа детей правящих семей и выполнения дальнейших распоряжений консулов. Заложники были немедленно выданы.

Когда консулы высадились в Утике, которая уже раньше сдалась рим­лянам, они предъявили Карфагену требование сдать все оружие и боевые припасы. Это распоряжение также было выполнено. Наконец, последовал страшный приказ: город Карфаген должен быть разрушен; его жители име­ют право выбрать себе новое место для поселения, где они хотят, но не ближе 80 стадий (около 15 км) от моря.

Когда это бесчеловечное требование стало известно в городе, гнев и отчаяние охватили население. В слепой ярости толпа перебила находив­шихся в городе италиков, должностных лиц, по совету которых были вы­даны заложники и оружие, а также ни в чем не повинных послов, принес­ших ужасный ультиматум.

Город был обезоружен, но его местоположение и мощная система ук­реплений давали возможность выдержать самую продолжительную осаду. Нужно было только выгадать время. К римским консулам отправили по­сольство с просьбой о месячном перемирии якобы для отправки послов в

Рим. Хотя официально в перемирии отказали, но консулы, нисколько не сомневаясь, что город не сможет защищаться, отложили на некоторое вре­мя штурм.

Таким образом карфагеняне получили драгоценную отсрочку. Гасдрубалу, занимавшему своей армией почти всю карфагенскую территорию, дали амнистию и обратились к нему с мольбой помочь родному городу в минуту смертельной опасности. Для пополнения городского ополчения освободили рабов. Все население днем и ночью ковало оружие, строило метательные машины, укрепляло стены. Женщины отдавали свои волосы на изготовление канатов для машин. В город свозили продовольствие.

Все это происходило под боком у римлян, которые ни о чем не подозре­вали. Когда же, наконец, римская армия появилась под стенами города, кон­сулы с ужасом увидели, что они опоздали и что Карфаген готов к обороне.

Первые два года осады (149-й и 148-й) прошли для римлян без всякого успеха: взять город штурмом оказалось невозможным, в нем находилось много продовольствия, а полевая карфагенская армия мешала полной изо­ляции города. Римлянам даже не удалось парализовать деятельность кар­фагенского флота. Длительная и безуспешная осада привела только к па­дению дисциплины в римской армии. Масинисса почти не помогал римля­нам, так как был недоволен их появлением в Африке: он сам намеревался завладеть Карфагеном. К тому же он умер в конце 149 г., и встал сложный вопрос о его наследстве.

Среди высших римских офицеров был только один действительно та­лантливый человек: военный трибун Публий Корнелий Сципион Эмилиан, сын победителя при Пидне, усыновленный сыном Сципиона Африкан­ского. Впервые он выдвинулся еще в Испании, под Карфагеном приобрел репутацию блестящего офицера, не раз выручавшего командование своей находчивостью и мужеством в трудные минуты осады. Один факт показы­вает, каким уважением пользовался Сципион: когда умирал 90-летний Ма­синисса, он просил Сципиона приехать в Нумидию для раздела власти между тремя его сыновьями. Сципион удачно выполнил это трудное ди­пломатическое поручение, за что добился посылки под Карфаген вспомо­гательных нумидийских войск.

В 148 г. в Риме всем стало ясно, что необходимо возможно скорее и какой угодно ценой довести до конца позорно затянувшуюся осаду Карфа­гена. Для этого решили повторить тот удачный опыт, который когда-то проделали со Сципионом Африканским. На 147 г. избрали консулом Сци­пиона Эмилиана, хотя по возрасту и стажу он еще не подходил для этой должности (ему было около 35 лет), и специальным постановлением по­ручили ему ведение войны в Африке.

Прибыв в Карфаген с подкреплениями, Сципион прежде всего очистил армию от торговцев, проституток и т. п. сброда. Подняв дисциплину и по­рядок в войске, он штурмом взял предместье Карфагена и затем система­тическими осадными работами добился полного окружения города с моря и суши. Полевая карфагенская армия была разбита и уничтожена. Зимой 147/46 г. всякая связь осажденных с внешним миром прервалась. В городе наступил голод.

К весне 146 г. голод и болезни произвели в Карфагене такие опустоше­ния, что Сципион мог начать общий штурм. На одном участке стены, ко­торый почти не защищался ослабевшим от голода гарнизоном, римлянам удалось проникнуть в гавань. Затем они овладели примыкавшим к гавани рынком и стали медленно подвигаться к Бирсе, карфагенскому кремлю, расположенному на крутой скале. Шесть дней и ночей длился бой на уз­ких улицах города. Карфагеняне с мужеством отчаяния защищали много­этажные дома, превращенные в крепости. Римляне вынуждены были про­ламывать стены и переходить по балкам, перекинутым через улицы, или по крышам. Озверевшие воины никого не щадили. Наконец, римляне по­дошли к Бирсе. Там укрылись остатки населения - около 50 тыс. человек. Они стали молить Сципиона о пощаде. Тот обещал сохранить им жизнь. Только 900 человек, среди которых большинство состояло из римских пе­ребежчиков, не захотели сдаться: они подожгли храм, находившийся в крем­ле, и почти все погибли в огне. Сдавшиеся были проданы в рабство, город отдан на разграбление воинам.

Ужасную картину последних дней Карфагена нарисовал Аппиан (Ли­вийские дела, XIX, 128-130): «Все было полно стонов, плача, кри­ков и всевозможных страданий, так как одних убивали в рукопаш­ном бою, других еще живых сбрасывали с крыш на землю, причем иные падали на прямо поднятые копья, всякого рода пики или мечи. Но никто ничего не поджигал из-за находившихся на крышах, пока к Бирсе не подошел Сципион. И тогда он сразу поджег все три узкие улицы, ведшие к Бирсе, а другим приказал, как только сгорит какая-либо часть, очищать там путь, чтобы удобнее могло проходить по­стоянно сменяемое войско.

И тут представлялось зрелище других ужасов, так как огонь сжигал все и перекидывался с дома на дом, а воины не понемногу разбирали дома, но, навалившись всей силой, валили их целиком. От этого про­исходил еще больший грохот, и вместе с камнями падали на середи­ну улицы вперемешку и мертвые и живые, большей частью старики, женщины и дети, которые укрывались в потайных местах домов; одни из них раненые, другие полуобожженные испускали отчаянные кри­ки. Другие же, сбрасываемые и падавшие с такой высоты вместе с камнями и горящими балками, ломали руки и ноги и разбивались насмерть. Но это не было для них концом мучений: воины, расчи­щавшие улицы от камней, топорами, секирами и крючьями убирали упавшее и освобождали дорогу для проходящих войск; одни из них топорами и секирами, другие остриями крючьев перебрасывали и мертвых, и еще живых в ямы, таща их, как бревна и камни, или пере­ворачивая их железными орудиями, - человеческое тело было му­сором, наполнявшим рвы. Из перетаскиваемых одни падали вниз го­ловой, и их члены, высовывавшиеся из земли, еще долго корчились в судорогах; другие падали ногами вниз, и головы их торчали над землею, так что лошади, пробегая, разбивали им лица и черепа, не потому, чтобы так хотели всадники, но вследствие спешки, так как и убиральщики камней делали это не по доброй воле; но трудность войны и ожидание близкой победы, спешка в передвижении войск, крики глашатаев, шум от трубных сигналов, трибуны и центурионы с отрядами, сменявшие друг друга и быстро проходившие мимо, все это вследствие спешки делало всех безумными и равнодушными к тому, что они видели.

В таких трудах у них прошло шесть дней и шесть ночей, причем римское войско постоянно сменялось, чтобы не устать от бессоницы, трудов, избиения и ужасных зрелищ... Еще много шло опусто­шений, и казалось, это бедствие будет еще большим, когда на седь­мой день к Сципиону обратились, прибегая к его милосердию, неко­торые, увенчанные венками Асклепия... Они просили Сципиона со­гласиться даровать только жизнь желающим на этих условиях выйти из Бирсы; он дал согласие всем, кроме перебежчиков. И тотчас выш­ло 50 тысяч человек вместе с женами по открытому для них узкому проходу между стенами».

Гасдрубал со своей семьей и с римлянами-перебежчиками укрылся в храме Эскулапа, готовясь сжечь себя. Но в решительный момент карфагенский военачальник не выдержал. Он выбежал из храма и на коленях стал просить Сципиона сохранить ему жизнь. Жена Гасдрубала, увидев это, язвительно пожелала своему супругу спасти свою жизнь, столкнула в огонь детей, а за ними бросилась в пламя и сама.

Комиссия, присланная из сената, вместе со Сципионом должна была окончательно решить судьбу Карфагена. Большая часть его еще была цела. По-видимому, сам Сципион и некоторые сенаторы стояли за то, чтобы со­хранить город. Но в сенате взяла верх непримиримая точка зрения Катона (сам он умер в 149 г., не дожив до осуществления своей мечты). Сципиону приказали сравнять город с землей и, предав вечному проклятию то мес­то, на котором он стоял, провести по нему плугом борозду.

Такая же судьба постигла и те африканские города, которые до конца держали сторону Карфагена. Другие, как, например, Утика, сдавшиеся в начале войны римлянам, получили свободу и сохранили свои земли. Вла­дения Карфагена были обращены в провинцию Африку. Наследники Масиниссы не только сохранили свои земли, но и получили еще часть карфа­генской территории.

Так в течение ужасного 146 г. погибли два цветущих центра древней культуры: Коринф и Карфаген.

Многие римляне, пережившие страх и бедствия Ганнибаловой вой­ны, навсегда затаили ненависть к Карфагену. Символом такого от­ношения к противнику стала жизнь и деятельность Марка Порция Катона Цензора (234-149). «Последним из его деяний на государ­ственном поприще, - пишет Плутарх (Катон, 26-27), - счита­ют разрушение Карфагена. На деле его стер с лица земли Сципион Младший, но войну римляне начали прежде всего по советам и на­стояниям Катона, и вот что оказалось поводом к ее началу. Карфаге­няне и нумидийский царь Масинисса воевали, и Катон был отправ­лен в Африку, чтобы исследовать причины этого раздора... Найдя Карфаген не в плачевном положении и не в бедственных обстоятель­ствах, как полагали римляне, но изобилующим юношами и крепки­ми мужами, сказочно богатым, переполненным всевозможным ору­жием и военным снаряжением и потому твердо полагающимся на свою силу, Катон решил, что теперь не время заниматься делами нумидийцев и Масиниссы и улаживать их, но что если римляне не захватят город, исстари им враждебный, а теперь озлобленный и невероятно усилившийся, они снова окажутся перед лицом такой же точно опасности, как прежде. Без всякого промедления вернувшись, он стал внушать сенату, что прошлые поражения и беды, по-видимо­му, не столько убавили карфагенянам силы, сколько безрассудства, сделали их не беспомощнее, но опытнее в военном искусстве, что нападением на нумидийцев они начинают борьбу против римлян и, выжидая удобного случая, под видом исправного выполнения усло­вий мирного договора, готовятся к войне.

Говорят, что закончив свою речь, Катон умышленно распахнул тогу, и на пол курии посыпались африканские фиги. Сенаторы подивились их размерам и красоте, и тогда Катон сказал, что земля, рождающая эти плоды, лежит в трех днях плавания от Рима. Впрочем, он призы­вал к насилию и более открыто; высказывая свое суждение по како­му бы то ни было вопросу, он всякий раз присовокуплял: «Кажется мне, что Карфаген не должен существовать». Напротив, Публий Сципион Назика, отвечая на запрос или высказываясь по собствен­ному почину, всегда говорил: «Мне кажется, что Карфаген должен существовать». Замечая, по-видимому, что народ становится непо­мерно заносчив и уже совершает множество просчетов, что, упива­ясь своими удачами, исполнившись гордыни, он выходит из повино­вения у сената и упорно тянет за собою все государство туда, куда его влекут страсти, - замечая это, Назика хотел, чтобы хоть этот страх перед Карфагеном был уздою, сдерживающей наглость толпы: он полагал, что карфагеняне не настолько сильны, чтобы римляне не смогли с ними совладать, но и не настолько слабы, чтобы отно­ситься к ним с презрением. То же самое тревожило и Катона, но он считал опасной угрозу, нависающую со стороны государства и прежде великого, а теперь еще отрезвленного и наказанного пережитыми бедствиями, меж тем как римский народ буйствует и, опьяненный своим могуществом, делает ошибку за ошибкой; опасным казалось ему приниматься за лечение внутренних недугов, не избавившись сначала полностью от страха перед покушением на римское влады­чество извне. Таким доводами, говорят, Катон достиг своей цели: третья и последняя Пуническая война была объявлена» (пер. С. П. Маркиша).

ГЛАВА ПЕРВАЯ Первая Пуническая война (264–241 гг. до н. э.). - Восстание карфагенских наемников; Истрийская и Галльская войны. - Вторая Пуническая война (218–201 гг. до

Первая Пуническая война (264–241 гг. до н. э.) Начало войныЭта борьба народов из-за прекрасного острова, который лежал как раз посередине между их государствами, длилась 24 года. Как только римляне решились вмешаться в сицилийские дела, тотчас же новый сиракузский правитель

Вторая Пуническая война (218–201 гг. до н. э.) Поход Ганнибала в ИталиюНа стороне Ганнибала по отношению к его противникам была большая выгода: власть в его руках - монархическая, план действий давно обдуман, как бы готов для действующей уже армии. В Италии у него был союзник,

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Общее положение дел: Гней Помпей. - Война в Испании. - Невольническая война. - Война с морскими разбойниками. - Война на Востоке. - Третья война с Митридатом. - Заговор Катилины. - Возвращение Помпея и первый триумвират. (78–60 гг. до н. э.) Общий