Алевтина Хориняк . Кадр: YouTube

Врач Алевтина Хориняк, обвинявшаяся в незаконном обороте сильнодействующих веществ из-за рецепта, выписанного умирающему онкобольному, после трех лет судебного разбирательства признана невиновной

Это такое чудо, я до сих пор в себя не приду. Это просто чудо.

Я думаю, что здесь нельзя говорить однозначно. Думала, для чего это, почему… Я в этом только через год, наверное, после первого приговора, увидела руку Бога. А когда начались какие-то сдвиги: где-то волнения, врачи начали осознавать, что они унижены и больным ничем не могут помочь, беспомощные… И в результате посмотрите, какое у них самосознание: около трех тысяч врачей подписали . Это же какой прорыв!

Я думаю, что еще огромную роль сыграли журналисты – особенно в том, что донесли это до власть предержащих.

Я уже забыла, как это проходит [оглашение приговора. – Открытая Россия]. Когда сегодня судья читала приговор, я снова услышала там те же фразы, что и у прокурора, и у меня уже появилась мысль: «Ну все, надо начинать все сначала». Как перед бетонной стеной я опять встала.

Это [возможно. – Открытая Россия] только благодаря тому, что Бог открыл все сердца, задействовал всех, кого только возможно, и все работали на мое оправдание.

Врачи уже свыклись. Например, у меня одна врач выписывала своему сыну-наркоману – он же страдал, у него ломки! Он кричит от боли. Ее судили особым порядком, присудили штраф, а статьи уголовные. И себе они получили показатели. Очень многие врачи, конечно, боятся этого: что они признают вину, им лепят статьи, какие хотят, и тут же дают штраф, например, десять тысяч. И все, и они с этими судимостями сидят.

Я думаю, что произошел огромный прорыв, потому что врачи везде теперь пишут и свою боль высказывают. Когда он в поликлинике один среди всех – это одно дело. А когда уже на таком уровне…

Это объединило врачей и дало им возможность вернуться к самосознанию: что они врачи, а не обслуживающий персонал. Нас же приравняли к обслуживающему персоналу, и естественно, к нам и отношение такое. Так же, как и у учителей. Вместо того, чтобы являться основополагающим звеном нашей страны, политики, всего существования. А что получается? Все боятся, забитые. Этот страх у нас все равно сидит.

Госнаркоконтроль ходит по аптекам, и те, кто занимается легальным оборотом, сидят в аптеках. Как мне говорила заведующая, два месяца полковник сидел в аптеке и выбирал рецепты Хориняк. И по всем аптекам они этим занимались. Такого же не было раньше. До 2011 года они не ходили по аптекам, а потом, по-видимому, увидели, что это очень легко – статьи врачам присваивать. Но я думаю, что самосознание у врачей еще поднимется: что если, например, наше руководство не закупает препараты, то нужно поднимать эти вопросы.

На законодательном уровне я смотрю на это все, и понимаю, что правильную мысль высказал Вячеслав Апанасенко [страдавший раком поджелудочной железы контр-адмирал Вячеслав Апанасенко 6 февраля 2014 года выстрелил себе в голову из наградного пистолета после того, как его супруга из-за бюрократических проволочек не смогла получить рецепт на обезболивающее в районной поликлинике – Открытая Россия]: что виновато правительство и министерство здравоохранения. Наше местное министерство полностью подчинено и ничего не может решать самостоятельно. И они просто сидят в креслах и выполняют волю свыше. Все идет оттуда – из Москвы, от руководства, и они контролируют движение финансов, что закупать и сколько.

Льготная помощь больным – это такой фарс. Они все перешли на лекарства российского производства. Я, например, не могу доверять препаратам, которые изготовлены в Московской области: Петушинский район, какое-то село. Или Ленинградская область, какой-то район. А куда делись огромные фармацевтические заводы? Больные получают эти препараты, а они им не помогают. И они вынуждены покупать импортные препараты, только вот что они с этой пенсии могут купить? Я иногда даже… У меня был случай, что я уезжала в отпуск, а больная оставалась без препарата. И говорит: «Я буду обращаться в министерство, как я буду без препарата?» Я говорю: «Ну я же вам заменитель выписала». – «Пусть они сами этот заменитель принимают». И в итоге я пошла в аптеку и купила ей препарат за 700 рублей, потому что она его не может себе купить с пенсии в 5-6 тысяч.

Может быть, скоро уже снимут это льготное обеспечение? Пора, думаю, его снимать, и делать адекватные, нормальные цены на препараты в аптеках. Эти цены завышены раз в 10 точно. Из воздуха делают деньги эти компании.

Я вот сейчас пришла на работу, сижу, смотрю бумаги, а мысли летают в разные стороны. И еще надо на вызовы пойти.

Я думаю, что все-таки что-то сдвинется, это очень здорово.

Красноярский суд оправдал врача с более чем 50-летним стажем. Алевтина Хориняк выписала рецепт на сильнодействующее обезболивающее онкологическому больному. За это ее обвинили в сбыте наркотиков. Возможно, только мощный общественный резонанс и поддержка спасли доктора от тюрьмы. Защищают ли российские законы врачей, пытающихся избавить своих подопечных от боли?

Алевтина Хориняк лечит людей еще с 60-х годов прошлого века. Она никогда не проходила мимо человеческих страданий, через ее руки прошло уже несколько поколений пациентов. Семью Виктора Сечина она знала больше двадцати лет. И хотя Хориняк и не была лечащим врачом мужчины, она с самого начала курировала его. Виктор был инвалидом детства, страдал мышечной атрофией - не ходил, не мог себя обслуживать, потом появилось и онкологическое заболевание. Алевтина Хориняк вызывала к своему подопечному на консультацию разных врачей, помогла направить его на операцию, позже обрабатывала швы. Обезболивающие выписывала Сечину его лечащий врач - без трамадола Виктор мог бы просто умереть от болевого шока. Но в 2009 году трамадол исчез из аптек, где его можно было раньше получить по бесплатному рецепту для онкологических больных. Выписывать же «льготнику» лекарство за деньги его лечащий врач не имел права. И тогда Алевтина Хориняк, хотя Сечин был на учете в другой поликлинике, выписала ему рецепт у себя. А в 2011 году к доктору пришла комиссия ФСКН.

«Только бы не умереть опозоренной»

Органы госнаркоконтроля обвинили Хориняк в подделке документов и сбыте сильнодействующего препарата. Алевтина Хориняк рассказала корреспонденту «Ленты.ру», что как раз в те годы у нее самой обнаружили рак. И все, о чем она беспокоилась, - не умереть опозоренной: врач переживала за свою репутацию, которую она ни разу не запятнала, ни разу не нарушила клятву Гиппократа. Обвинения Хориняк не признавала. В поддержку своего доктора жители Красноярска собрали более 600 подписей.

В первом судебном процессе прокурор была неумолима, требуя для Хориняк восемь лет лишения свободы. Однако суд приговорил ее лишь к 15 тысячам рублей штрафа. Но защита обжаловала приговор. Спустить все на тормозах уже было нельзя: в прошлом году дело Хориняк уже обсуждали на одной из международных медицинских конференций. Дело отправили на новое рассмотрение.

На этот раз 73-летняя женщина была оправдана: именно такой приговор вынес 21 октября суд Красноярска. «Моя подзащитная полностью оправдана за отсутствием состава преступления. Если прокуратура не будет обжаловать решение и приговор вступит в законную силу, то Алевтина Хориняк вправе будет обратиться за реабилитацией», - сказал «Ленте.ру» адвокат врача Вячеслав Богданов.

«Закон не защищает ни врачей, ни пациентов»

Можно ли обвинить врача в том, что он не дал человеку умереть от болевого шока? Алевтина Хориняк считает, что и больные, и врачи - заложники нынешней ситуации: «Раньше тяжелых больных клали в специальные отделения больниц. Там они умирали, не страдая от болей, потому что имели право на постоянное обезболивание. Близким не нужно было обивать пороги чиновников, давать взятки врачам, чтобы получить драгоценный рецепт на новую порцию сильнодействующего средства, избавляющего от боли. Я сама когда-то работала в таком отделении - в любое время дня и ночи мы вкалывали, по первой же просьбе пациента, обезболивающее. Был строгий отчет по ампулам, никаких нарушений не было. А с конца 80-х годов онкологические больные стали никому не нужны, теперь все легло на плечи их родственников».

Кстати, масла в огонь этой проблемы добавляет и ход реформы здравоохранения, вылившейся в грандиозный скандал, когда в последние недели стали известны планы чиновников о слиянии больниц. Сейчас это происходит в Москве, но медики опасаются, что такой же подход будет распространен на всю страну. Скажем, 11-я больница столицы сейчас объединена с 24-й ГКБ. А ведь именно на базе 11-й ГКБ еще в 90-х годах, рассказала «Ленте.ру» эндокринолог Ольга Демичева, ставшая негласным лидером врачей, противостоящих этим слияниям, было создано первое в Москве отделение паллиативной помощи: «У нас отработаны методики восстановления больных после кардиологических операций, методики ведения самых тяжелых больных, которые больше нигде не нужны. Представьте - человек с букетом заболеваний, с нарушением двигательных функций, еще и с болевым синдромом, и вдруг у него, допустим, воспаление легких, или инсульт, или диабет - кто с ним будет возиться, кто его будет спасать? А в нашей больнице их выхаживали». И таких пациентов в стране - тысячи, и если не поддержать развитие таких центров паллиативной помощи, каким по сути и являлась до «слияния» 11-я больница, они будут умирать дома от болей и отсутствия помощи и ухода.

Помочь или дать умереть?

По данным Всемирной организации здравоохранения, паллиативная помощь, включающая обязательное обезболивание, требуется в России до 80 процентам онкологических больных и 50 процентам пациентам с ВИЧ. Но страх ожидания боли ставит людей в сложную психологическую ситуацию. Поэтому случаи убийств и самоубийств неизлечимо больных, не получивших адекватную медпомощь, с каждым годом происходят все чаще. А получение обезболивающих у нас сильно забюрократизировано, и многие врачи, опасаясь привлечения к уголовной ответственности, попросту избегают назначения обезболивающих препаратов.

Сейчас порядок назначения и выписывания наркотических лекарственных препаратов регулируется Приказами Минздрава России от 2012 года - об утверждении порядка назначения и выписывания лекарственных препаратов и об утверждении формы бланков рецептов, содержащих назначение наркотических средств или психотропных веществ. А на промежутке от выписки пациента из медицинского учреждения до постановки на учет по месту жительства порядок выдачи наркотических и психотропных лекарственных препаратов для обезболивающей терапии может определяться еще и региональными законодательными нормами. Однако в любом случае, обвинения Хориняк в подделке документов и тем более в сбыте сильнодействующих препаратов, считает Роман Шабров, управляющий партнер юридической фирмы «БРАС», были безосновательными: «Очевидно, что такое расширительное толкование нарушения правила выписки не соответствует как уголовному законодательству, так и законодательству об обращении лекарственных, в том числе наркотических средств». Но облегчает ли это участь других врачей, любой из которых, пойдя навстречу своему пациенту, рискует, как и Хориняк, оказаться на скамье подсудимых?

Как отмечают и медики, и юристы, законодательство, регулирующее вопросы выписки рецептов на сильнодействующие препараты, нужно упростить. Сейчас в недрах Госдумы разрабатывается законопроект об административной ответственности за необоснованный отказ врача выписать онкологическому больному обезболивающий препарат, который содержит наркотические или сильнодействующие средства. То есть, если врач откажет больному в выписке лекарства, он заплатит штраф.

Но, наверное, сначала надо позаботиться и о безопасности самого врача, чтобы он не попал под преследование ФСКН? Страшная смерть контр-адмирала Вячеслава Апанасенко, который, страдая онкологией, в феврале нынешнего года застрелился, не выдержав болей, сначала заставила чиновников взволноваться, власти пообещали, что изменят ситуацию с выдачей обезболивающих пациентам. Тогда Минздрав России написал отдельное Письмо от 27 февраля 2014 года «Об обезболивающей терапии нуждающимся пациентам при оказании им медицинской помощи». В нем ведомство разъяснило, что необходимо «упростить процедуры назначения и выписывания наркотических и психотропных лекарственных препаратов» - разрешить медработникам выписывать нужные препараты. И даже «исключить случаи, препятствующие своевременному обеспечению пациентов обезболивающими препаратами, такие как требование возврата пустых ампул» - действительно, были факты, когда в семье по забывчивости выбрасывали ампулу от лекарства, и потом невозможно было доказать, что препарат был действительно применен по назначению, для купирования боли. «Фактически, сейчас, если принять во внимание разъяснение Минздрава, можно сделать вывод, что законодательство не содержит запрета на получение рецепта для приобретения препарата за полную стоимость в случае невозможности получить его бесплатно», - поясняет юрист компании «ЮСТ» Светлана Бурканова. Возможно, этим и руководствовался суд, решив оправдать Алевтину Хориняк.

Тем не менее на практике врачи опасаются выписывать рецепты на сильнодействующие препараты. И факт возбуждения уголовных дел, подобных делу Хориняк, подтверждает обоснованность таких опасений. Да и сама Алевтина Хориняк рассказала, что все последние годы с момента возбуждения уголовного дела к ней постоянно наведывались комиссии от ФСКН, постоянно требуя отчетов и не давая спокойно работать ни ей, ни всему коллективу поликлиники. В такой ситуации врач ощущает себя подчиненным наркополиции, которая, по мнению Хориняк, «почему-то решила, что может диктовать нам, врачам, как нам лечить наших больных».

Российские врачи обратились с письмом к Владимиру Путину на сайте Change.org, призывая обеспечить право граждан на получение обезболивающих. «Федеральная служба РФ по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) «расследует» дела по сильнодействующим обезболивающим веществам, которые не относятся к наркотическим средствам. Ее сотрудники постоянно прибегают к провокациям в лечебных учреждениях, подлогам, психологическому давлению на медицинских работников», - говорится в письме.

Профессор НИИ имени Герцена, врач-анестезиолог со стажем более 50 лет Надежда Осипова считает, что сегодняшняя политика государства в области оборота наркотических и обезболивающих лекарственных препаратов ведет к страданиям смертельно больных пациентов. По ее мнению, если врач убежден, что выписанное им лечение показано для пациента, никто не имеет права преследовать врача за его действия.

Терапевта Алевтину Хориняк признали преступницей за то, что она выписала обезболивающее пациенту, умиравшему от боли. Самое страшное, что этот случай — типичный. Сотни тысяч людей становятся жертвами лекарственного кризиса, который устроили чиновники.

В Красноярске судья Октябрьского райсуда Нонна Маркова признала терапевта с полувековым стажем Алевтину Хориняк виновной в том, что та выписала рецепт на обезболивающее онкологическому больному, умиравшему от боли. По сути, за исполнение профессионального долга.

Поскольку врачебный долг и человеческое милосердие вершились не в полном соответствии с бюрократическими инструкциями, судья посчитала это преступным распространением сильнодействующих веществ организованной группой. Врача приговорили к штрафу в 15 тыс. рублей. Такому же наказанию подвергли знакомую больного Лидию Табаринцеву, которая по его просьбе приобрела лекарство в аптеке.

К концу апреля 2009 года — моменту, в трактовке судьи, преступления — у 57-летнего Виктора Сечина была выявлена последняя стадия рака половых органов: непрекращающаяся сильнейшая боль, не позволяющая ни спать, ни лежать, ни сидеть — только метаться по кровати; язвы и пролежни по всему телу. С ноября 2008 года и до 3 апреля 2009 года, а также с 22 мая 2009 года по июнь 2011-го — до самой смерти — лечащий врач Сечина выписывала ему сильнодействующий препарат трамадол. Что случилось в промежуток с 3 апреля по 22 мая — больной временно излечился? Нет, в аптеках города закончился трамадол по льготным рецептам.

Последнюю таблетку Сечин проглотил 18 апреля. Бесплатные (за счет федеральных денег) рецепты выписываются по согласованию с аптекой. Поскольку лечащему врачу Сечина из аптеки сообщили, что трамадол по федеральной льготе отсутствует, она не могла ему выдать новый рецепт. И платный тоже не имела права — таков порядок: это считается «нарушением прав пациента, претендующего на бесплатные лекарства». То есть страна вступала в две недели майских праздников, а Сечин — в две (как минимум) недели невыносимой боли.

Получив право на бесплатное лекарство, больной утратил право на гуманное к нему отношение и снятие боли.

71-летняя терапевт городской поликлиники №4 Хориняк постоянно наблюдала за состоянием Виктора как знакомая их семьи — тесно общаются два десятка лет. В т.ч. всегда помогала как врач — Хориняк ведет на своем участке онкобольных, и именно она в 2006 году в связи с жалобами Виктора провела его осмотр, обнаружила опухоль, затем самостоятельно приглашала урологов — в поликлинике по месту жительства Сечиных уролога не было. Вызывала других специалистов, обратилась в онкодиспансер. Там Сечина поставили на учет, назначили наркотические анальгетики. Хориняк присутствовала на операции по удалению опухоли, произведенной на дому, ухаживала за Виктором после операции, обрабатывала швы. Потом пролежни.

Хориняк была в курсе абсолютно всего, связанного с болезнью Виктора. И именно к ней, естественно, и обратились Сечины, когда Виктор остался без препаратов, купирующих болевой синдром. И, естественно, врач не могла не помочь. 27 апреля она выписала платный рецепт. Однако такой дозировки не оказалось, и на следующий день выдала еще один. Табаринцевой удалось отоварить оба. Анастасия Сечина, мать Виктора, говорит: «У него адские боли были, день и ночь кричал о помощи. А снотворное ему нельзя было давать, он бы умер. И если бы Алевтина Петровна эти лекарства не выписала, он бы от боли умер».

Госнаркоконтроль обнаружил этот факт в 2011 году, проверяя аптеки. Дело передали в прокуратуру, оттуда, в июле прошлого года, — в суд. Хориняк и Табаринцевой инкриминировали две статьи УК: «незаконный оборот сильнодействующих веществ в крупном размере по предварительному сговору с целью сбыта, совершенное организованной группой» (поскольку Хориняк выписала не один, а два рецепта и вступала в коммуникации с больным, его матерью и знакомой) и «подделка документа с целью облегчить совершение другого преступления» (поскольку больной не был прикреплен к поликлинике, где работала терапевт).

Санкции статей, вменяемых Хориняк и Табаринцевой, предполагают лишение свободы сроком на 8 лет. Учитывая преклонный возраст обвиняемых, прокурор потребовал для них штраф в 20 тыс. рублей с каждой. В скобках: подобные дела становятся уже регулярными, и дают, как правило, условные сроки. Но это — судимость и сломанная профессиональная судьба. Хориняк — врач, хорошо известный в городе, за нее ходили по инстанциям просить многие ее пациенты, их дети, прихожане — она человек воцерковленный.

Судья Маркова в итоге поддержала сторону обвинения, признав подсудимых виновными по обеим статьям, но чуть смягчила приговор.

Такова фабула. Теперь вкратце доводы сторон. Обвинение базировалось на том, что больной должен был требовать лекарство у врача своего участка. Если препарата не было в наличии, его можно было за сутки выкупить в другом месте. И в любом случае следовало жаловаться в Минздрав. А Хориняк, желая помочь больному, могла прикрепить его к своей поликлинике. (По словам подсудимой, перед праздниками сделать это было крайне проблематично. Лекарство меж тем требовалось срочно.)

Однако почему в итоге разбираются не ведомственные нарушения, допущенные Хориняк, а уголовное дело?

Адвокат Вячеслав Богданов, представляющий интересы Хориняк в суде, намерен добиваться полного ее оправдания. Он полагает, что состава преступления нет, следствием неправильно применено уголовное законодательство, обвинения являются незаконными и необоснованными. Ссылаясь на логику и разъяснения Пленума Верховного суда РФ, Богданов утверждает, что выдача рецепта на трамадол может быть признана незаконной в одном случае — если он выдан без соответствующих медицинских показаний. Факт прикрепления лица, на имя которого выдан рецепт, к медицинскому учреждению, в котором работает врач, выдавший рецепт, не имеет юридического значения. Наличие же у Сечина медицинских показаний к приему трамадола подтверждается многочисленными документами.

Богданов привел суду хронику мук Виктора. Это не только речь адвоката, это обвинительный приговор чиновникам Минздрава, скрепленный реальными болями реального человека.

Так, из речи адвоката выясняется, что в конце марта 2009 года в связи с ухудшением состояния больного и нарастанием болевого синдрома лечащий врач Сечина решает увеличить дозировку препарата дюрогезик с 75 мкг/ч до 100 мкг/ч. Однако такой дозировки в аптеках не появляется ни в апреле, ни в мае, поэтому препарат назначают в прежней, недостаточной. И все это время Сечин критически нуждался в трамадоле, который ему лечащий врач не выписывала из-за отсутствия льготных поставок. Таблеток, полученных по рецепту от 3 апреля, хватило до 18 апреля. Следующий рецепт лечащий врач выписала только 22 мая, когда в аптеках появился льготный трамадол.

Из доводов защиты явствует, что следствие жаждало непременно осудить Хориняк. Так, лечащий врач Сечина в последних судебных заседаниях подтверждала, что выписывала больному каждый раз по 30 таблеток на 15 дней, и трамадол закончился 18 апреля. Однако на предварительном следствии она говорила другое: больной принимал по одной таблетке в день, а не по две, поэтому трамадола ему хватило бы до мая. Цитирую адвоката: «В судебном заседании 23.04.2013 свидетель Р. пояснила, что сообщила сведения, не соответствующие действительности, под давлением следователя. Следователь настойчиво рекомендовала Р. дать именно такие показания, сообщив, что в ином случае против Р. будет проведена проверка, которая может повлечь проблемы, т.к. она вовремя не выписывала больному рецепт на трамадол. Свидетель Р. дала соответствующие показания, чтобы объяснить тот факт, что новый рецепт на трамадол был выписан ею больному С.В.Р. лишь 1,5 месяца спустя после рецепта от 03.04.2009. Свидетель Р. также пояснила, что протокол допроса заполнялся следователем после беседы с нею, и подписала она его, не читая». Так же, не читая, подписала по просьбе полицейских протокол и соцработник, обслуживавшая семью Сечиных, — о том, что больной никогда не жаловался на отсутствие трамадола. Позже, в судебном заседании, соцработник дала прямо противоположные показания.

Что касается непосредственно обвинения в «подделке документа». Рецепты были выписаны больному по медпоказаниям на предназначенных для этого бланках, заверены личной подписью и личной печатью врача, выписавшего рецепт (Хориняк А.П.), а также печатью «Для рецептов» и штампом больницы, выдавшей рецепт. Соответственно, рецепты не содержали в себе никаких признаков подделки. Другое же вмененное обвинение — в незаконном обороте сильнодействующих веществ группой лиц по предварительному сговору — имело бы смысл в единственном случае: если б эти вещества были незаконно приобретены и сбыты тому, кто не имел права на их получение. В Определении ВС РФ от 07.09.2010 объектом преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических и психотропных веществ, является здоровье населения. Преступным признаются только деяния, связанные с НЕМЕДИЦИНСКИМ потреблением таких веществ.

Дружба, милосердие и сострадание, по логике обвинения, лишь подтверждают вину Хориняк и Табаринцевой. Процитирую речь адвоката: «Тот факт, что впоследствии Хориняк возместила Т. половину стоимости трамадола, приобретенного тою для С.В.Р., не свидетельствует о наличии у нее на момент выписки рецептов или позднее умысла на приобретение или сбыт данного сильнодействующего вещества или о сговоре с Т. <…> Хориняк решила, что будет справедливо разделить расходы на трамадол пополам, так как семья С.В.Р. были общими друзьями Хориняк и Т., и последние всегда помогали им вместе, и материально, и по хозяйству, и в уходе за С.В.Р.».

Муки Сечина стали известны лишь потому, что ему пытались помочь. За что, собственно, и поплатились. А сколько людей умирают от боли в соответствии с инструкциями этого государства? Есть документы, которые, думаю, непременно будут прочтены на том свете или на этом, если когда-нибудь будут подводить итоги «тучных» путинских лет, — это рукописные аптекарские тетради. В них записаны ФИО и телефоны десятков тысяч стариков и инвалидов, месяцами ждущих своих таблеток. Такой завуалированный список «обилеченных» в адскую боль, письменное приглашение к мукам, а то и к смерти.

В тот период, когда страдал Сечин — чуть раньше и чуть позже, — одномоментно в Красноярске насчитывалось от 7 до 19 тысяч отсроченных льготных рецептов. Это, повторю, лишь в одном городе России. Потом краевая администрация рапортовала о снижении этого показателя до 3700. Достижение. 3700 случаев человеческой боли. А иногда и нечеловеческой. И 3700 отказов в своевременной помощи.

Перманентный лекарственный кризис сконструировали чиновники. В начале реформы лекарственного обеспечения федеральное правительство упорствовало в том, чтобы отпускать денег на лекарства льготникам вдвое меньше, чем им требуется (вдвое — это на примере Красноярского края). То есть чиновники Минздрава поделили надвое число льготников, и только каждому второму, вписывающемуся в квоты, разрешили продолжить жизнь. Ну, в той части разрешили, что зависела от них.

Какова была цель такого упорства? В избавлении от стариков, от безнадежных больных, таких как Сечин? От ненужных людей, от нерентабельных? В железной логике: одна старушка — рубль, десять — уже червонец? Когда Свифт, рассуждая о методах борьбы с голодом в Ирландии, предлагал консервировать мясо младенцев из нищих семей, убивая тем самым двух зайцев — и число нуждающихся, дескать, сократится, и мяса прибавится, — ядовитый англичанин вообще-то писал памфлет. Но все антиутопии потому так и именуются, что рано или поздно сбываются.

Жизнь показала, что чиновничий расчет оказался верным: несколько лет такой политики — и количество жалоб на дефицит льготных лекарств резко сократилось.

Платные рецепты федеральным льготникам государство выписывать запретило — оно стоит на страже прав своих граждан. Пусть больной сдохнет от боли, но сдохнет по инструкции, с ненарушенными правами. Во многих случаях, однако, и платные рецепты не помогли бы — некоторые лекарства в аптеках города периодически ни за какие деньги не найти.

Бесчеловечность законов и ведомственных инструкций — не новость. Однако в отдельных сферах чиновничье творчество, превращающее жизнь в одну муку, уж чересчур многогранно.

В райцентрах шприцы хрустят под ногами, за торговлю героином дают наказание меньше минимального, а центральные райбольницы не могут позволить себе (своим больным) эффективные обезболивающие препараты. Чтобы их привезти из краевого (областного) центра, нужна сопровождающая полицейская машина — оплатить ее больницы не в состоянии. Нужно отдельное зарешеченное (зачем?) помещение, ответственное лицо, строжайшая отчетность.

При инфаркте следует быстро снимать болевой синдром. Скорая — особенно в районах — выезжает теперь без наркотиков. В отчетности, конечно, пишут, что больного обезболили, но применяют совсем не те препараты, что требуются. То есть неотложка едет, скажем, за 70-100 километров в деревню на инфаркт, ее ждут, но полноценную помощь бригада оказать не в состоянии.

По каким вызовам выезжают машины Центра медицины катастроф, понятно. В них тоже нет эффективных обезболивающих препаратов. Потому что для них требуется теперь иметь в машине сейф. И соответствовать множеству других требований. Люди умирают от травматического шока.

Медику проще не связываться с наркотиками, вообще-то незаменимыми в подобных ситуациях, чем отчитываться за их назначение. Исполнение профессионального долга чревато уголовным преследованием.

Это лишь часть того, что мне сказал недавно вышедший на пенсию крупный медицинский руководитель одного из зауральских регионов. Вообще я с ним хотел поговорить на тему, насколько реально в нашей стране заводить разговор о легализации эвтаназии. Вопроса не задал, ответ очевиден.

По словам другого медруководителя — действующего, красноярского, — из-за страха перед надзорными органами врачи уже советуют родственникам онкобольных снимать боль водкой.

В гостях у Кафки: 15 судебных заседаний. Три тома по 200 листов уголовного дела. Государственные чины в лице сотрудников Госнаркоконтроля, органов прокуратуры, судейского корпуса.

Претензии не к Госнаркоконтролю и прокуратуре. Они увидели нарушение — отреагировали. Как умели. Претензии к суду. Из-за обвинительных приговоров по таким делам врачи перестанут выписывать и пенталгин. Впрочем, и позицию суда как-то можно попробовать объяснить: это в традициях — вставать на сторону ведомственных инструкций, когда они противоречат праву. Но вот что абсолютно неясно, так это то, почему Минздрав берет на себя изначально несвойственные ему функции, продолжая политику ужесточения продаж сильнодействующих лекарств.

Минздрав отвечает за лечение больных людей, а не за борьбу с наркоманами. Для нее, к слову, все эти меры если и не полностью бессмысленны, то приближаются к тому. А вот жизнь рядовых граждан эта политика осложняет радикально. Давайте тогда лечить головную боль плахой с топором, раз обезболивающее людям доверить проблематично. Помимо того, огромное число россиян в попытках добиться эффективного лечения и обезболивания больных родственников автоматически попадают в пограничную с криминалом зону.

Эксперты говорят, что подготовлен очередной приказ о постановке на предметно-количественный учет дополнительного перечня лекарств.

Дело Хориняк должно бы стать делом против Минздрава, против чиновников, пишущих бесчеловечные инструкции, и против тех, кто ответственен за лекарственное обеспечение. Установлено, что льготный рецепт Сечину не был выписан из-за отсутствия в городе льготных лекарств. Вот пусть бы и отвечали за допущенные ими нарушения.

В Красноярском крае каждый час ставится диагноз «рак». В краевом онкодиспансере, где не протолкнуться, где ужас российского бытия предстает во всей красе и необоримости, осознаешь с особой ясностью: здоровые люди отделены от ада тончайшей перегородкой, промокашкой. И деньги мало от чего защищают: тебе просто не выпишут платный рецепт или ты просто не найдешь нужного лекарства. Дело случая, кому здесь быть пациентом, а кому решать — помогать ли тебе.

Тендер на строительство нового онкоцентра состоялся еще в 2005 году. Как водится, выиграла московская фирма. Как водится, чиновники пообещали, что уже в 2008 году онкоцентр начнет работать. Только недавно реальные строительные работы начались. Это понятно: раковый корпус — не торгово-развлекательный комплекс.

Алевтина Петровна пока продолжает принимать больных, работает на своем месте. Говорит: поверни время вспять, поступила бы точно так же. Черт его знает почему, но перед ней испытываешь неодолимое чувство стыда. Колом эти деньги, взятые с нее, никому не встанут?

Алевтина Хориняк. Кадр: YouTube

Врач Алевтина Хориняк, обвинявшаяся в незаконном обороте сильнодействующих веществ из-за рецепта, выписанного умирающему онкобольному, после трех лет судебного разбирательства признана невиновной

Это такое чудо, я до сих пор в себя не приду. Это просто чудо.

Я думаю, что здесь нельзя говорить однозначно. Думала, для чего это, почему... Я в этом только через год, наверное, после первого приговора, увидела руку Бога. А когда начались какие-то сдвиги: где-то волнения, врачи начали осознавать, что они унижены и больным ничем не могут помочь, беспомощные… И в результате посмотрите, какое у них самосознание: около трех тысяч врачей подписали . Это же какой прорыв!

Я думаю, что еще огромную роль сыграли журналисты – особенно в том, что донесли это до власть предержащих.

Я уже забыла, как это проходит [оглашение приговора. – Открытая Россия]. Когда сегодня судья читала приговор, я снова услышала там те же фразы, что и у прокурора, и у меня уже появилась мысль: «Ну все, надо начинать все сначала». Как перед бетонной стеной я опять встала.

Это [возможно. – Открытая Россия] только благодаря тому, что Бог открыл все сердца, задействовал всех, кого только возможно, и все работали на мое оправдание.

Врачи уже свыклись. Например, у меня одна врач выписывала своему сыну-наркоману – он же страдал, у него ломки! Он кричит от боли. Ее судили особым порядком, присудили штраф, а статьи уголовные. И себе они получили показатели. Очень многие врачи, конечно, боятся этого: что они признают вину, им лепят статьи, какие хотят, и тут же дают штраф, например, десять тысяч. И все, и они с этими судимостями сидят.

Я думаю, что произошел огромный прорыв, потому что врачи везде теперь пишут и свою боль высказывают. Когда он в поликлинике один среди всех – это одно дело. А когда уже на таком уровне…

Это объединило врачей и дало им возможность вернуться к самосознанию: что они врачи, а не обслуживающий персонал. Нас же приравняли к обслуживающему персоналу, и естественно, к нам и отношение такое. Так же, как и у учителей. Вместо того, чтобы являться основополагающим звеном нашей страны, политики, всего существования. А что получается? Все боятся, забитые. Этот страх у нас все равно сидит.

Госнаркоконтроль ходит по аптекам, и те, кто занимается легальным оборотом, сидят в аптеках. Как мне говорила заведующая, два месяца полковник сидел в аптеке и выбирал рецепты Хориняк. И по всем аптекам они этим занимались. Такого же не было раньше. До 2011 года они не ходили по аптекам, а потом, по-видимому, увидели, что это очень легко – статьи врачам присваивать. Но я думаю, что самосознание у врачей еще поднимется: что если, например, наше руководство не закупает препараты, то нужно поднимать эти вопросы.

На законодательном уровне я смотрю на это все, и понимаю, что правильную мысль высказал Вячеслав Апанасенко [страдавший раком поджелудочной железы контр-адмирал Вячеслав Апанасенко 6 февраля 2014 года выстрелил себе в голову из наградного пистолета после того, как его супруга из-за бюрократических проволочек не смогла получить рецепт на обезболивающее в районной поликлинике – Открытая Россия]: что виновато правительство и министерство здравоохранения. Наше местное министерство полностью подчинено и ничего не может решать самостоятельно. И они просто сидят в креслах и выполняют волю свыше. Все идет оттуда – из Москвы, от руководства, и они контролируют движение финансов, что закупать и сколько.

Льготная помощь больным – это такой фарс. Они все перешли на лекарства российского производства. Я, например, не могу доверять препаратам, которые изготовлены в Московской области: Петушинский район, какое-то село. Или Ленинградская область, какой-то район. А куда делись огромные фармацевтические заводы? Больные получают эти препараты, а они им не помогают. И они вынуждены покупать импортные препараты, только вот что они с этой пенсии могут купить? Я иногда даже… У меня был случай, что я уезжала в отпуск, а больная оставалась без препарата. И говорит: «Я буду обращаться в министерство, как я буду без препарата?» Я говорю: «Ну я же вам заменитель выписала». – «Пусть они сами этот заменитель принимают». И в итоге я пошла в аптеку и купила ей препарат за 700 рублей, потому что она его не может себе купить с пенсии в 5-6 тысяч.

Может быть, скоро уже снимут это льготное обеспечение? Пора, думаю, его снимать, и делать адекватные, нормальные цены на препараты в аптеках. Эти цены завышены раз в 10 точно. Из воздуха делают деньги эти компании.

Я вот сейчас пришла на работу, сижу, смотрю бумаги, а мысли летают в разные стороны. И еще надо на вызовы пойти.

Я думаю, что все-таки что-то сдвинется, это очень здорово.

Алевтина Хориняк

Достижение в 2014 году: ТерапевтАлевтина Хориняк добилась признания своей невиновности по обвинению в незаконном обороте сильнодействующих веществ из-за рецепта, выписанного умирающему онкобольному.

Возраст: 73 года

Семейное положение: замужем

Женщина-врач из Красноярска работает врачом более 50 лет, в 2009 году Алевтина Хориняк выписала неизлечимо больному раком пациенту обезболивающий препарат "Трамал" и подверглась за это уголовному преследованию. Судебное разбирательство продолжалось три года, Хориняк грозило до 10 лет лишения свободы. Но сама Хориняк не признавала себя виновной, боролась до последнего и продолжала активно отстаивать права врачей, которые сегодня испытывают трудности с выписыванием обезболивающих. 21 октября Красноярский суд вынес Алевтине Хориняк оправдательный приговор.

"Очень цельный человек Алевтина Петровна Хориняк, - говорит Екатерина Чистякова, директор благотворительного фонда "Подари жизнь". - Именно такие, как она, подвижники, меняют мир к лучшему. А мы можем только немного им помогать".

Цитата: "Вся наша система - просто оскорбление врача как человека. Во-первых, врач - заложник презумпции виновности. Если человек попал в поле зрения любых правоохранительных органов, он оттуда не выйдет без статьи. Я испытала это на своей жизни. Во-вторых, российские врачи - заложники абсолютно извращенной системы помощи" (в интервью сайту pravmir.ru).

Мириам Мирзахани

Достижение в 2014 году: Стала первой в мире женщиной-обладательницей Филдсовской премии по математике

Возраст: 37 лет

Семейное положение: замужем, дочь

Филдсовская премия - самая престижная международная премия и медаль в области математики, которую вручают раз в четыре года. Впервые за 78 лет существования премии ее получила женщина — Мариам Мирзахани, профессор Стэнфордского университета и уроженка Ирана. Награду ей вручили за «выдающийся вклад в динамику и геометрию римановых поверхностей и теорию пространств их модулей». Мириам утверждает, что математика - самая творческая профессия.

Цитата: "Моя трехлетняя дочь считает меня художником, потому что когда я решаю геометрические задачи, то рисую ручкой странные рисунки" (в материале журнала Wired).

Пак Кын Хе

Достижение в 2014 году: Первая женщина-президент Южной Кореи в 2014 извинилась перед своими гражданами и признала себя виновной в крушении судна «Севол»

Возраст: 52 года

Семейное положение: не замужем

Дочь убитого президента Пак Чон Хи (президентский срок 1963-1979) и первая женщина-президент Южной Кореи. Пак Кын Хе выступила с официальным заявлением, что признает себя виновной в крушении судна «Севол» 16 апреля 2014 года, и лично участвовала в расследовании причин катастрофы. Трагедия унесла жизни 304 пассажиров, в основном это были ученики средней школы. После катастрофы Пак Кын Хе предприняла ряд мер: расформировала береговую охрану и создала вместо нее министерство национальной безопасности, а также уволила семь министров. Главный виновник трагедии - 68-летний капитан, одним из первых покинувший тонувший «Севол» - приговорен к 36-летнему тюремному заключению.

Цитата: «Единоличная ответственность за недостаточную реакцию на произошедшее лежит на мне»

Амаль Аламуддин Клуни

Достижение в 2014 году: Вышла замуж за убежденного холостяка Джорджа Клуни, 53-летнего актера, который заявлял, что "не создан для семейной жизни".

Возраст: 36 лет

Семейное положение: замужем

Успешному британскому адвокату Амаль Аламуддин удалось покорить самого известного холостяка Голливуда Джорджа Клуни. Они познакомились осенью 2013 года на мероприятии благотворительного фонда, одним из попечителей которого является Клуни. Свадьба состоялась в Венеции в сентябре 2014 года. Но конечно, замужество - не главное достижение Амаль. Она - опытный адвокат, специализирующийся в области международного права, уголовного права и в вопросах защиты прав человека. Среди ее клиентов - создатель WikiLeaks Джулиан Ассанж, бывший премьер-министр Украины Юлия Тимошенко.

Цитата: «Я очень надеюсь, что даже на такой ранней стадии нашего брака, мне хватит мудрости. Я считаю, что это право моего мужа выбирать, что он хочет поддержать, а что нет". (на пресс-конференции в Афинах по поводу возвращения скульптур Парфенона из Великобритании в Грецию).

Дилма Руссефф

Достижение в 2014 году: Переизбрана на второй срок на посту президента Бразилии

Возраст: 67 лет

Семейное положение: разведена, дочь

Первая женщина-президент Бразилии Дилма Русефф в октябре 2014 года переизбрана на следующий четырехлетний срок. Еще в 2012 году Руссеф заявляла на форуме Forbes Power Women, что не планирует снова баллотироваться в президенты. Главные задачи нового срока президента — ускорение темпов экономического роста и стимулирование предпринимательской активности.

Цитата: "В детстве я играла в воллейбол. У меня не такой сильный удар, но я умела блокировать противников" (в интервью Forbes).

Галина Тимченко

Достижение в 2014 году: Создала новый медиапроект Meduza

Возраст: 52 года

Должность: журналист

В марте 2014 года Галина Тимченко была уволена с поста главного редактора «Ленты.ру», который она занимала десять лет. Уволил Тимченко без объяснения причин инвестор издания Александр Мамут, что совпало с вынесением предупреждения изданию Роскомнадзором. Претензии ведомства вызвала ссылка на интервью лидера "Правого сектора" Дмитрия Яроша в материале журналиста «Ленты.ру» Ильи Азара. Вслед за Тимченко из «Ленты.ру» ушла большая часть сотрудников, более 70 человек. Уже через полгода Тимченко запустила интернет-СМИ - проект Meduza, зарегистрированный в Латвии. Тимченко занимает должность и генерального директора, и главного редактора издания. Спустя всего два месяца после запуска аудитория сайта Meduza достигла почти 2 млн уникальных посетителей в месяц, мобильными приложениями пользуются более 100 000 человек.

Цитата: "Мы будем действовать гибко. Чем больше качественных источников, тем больше агрегируем. Если вдруг сложится так, что другие СМИ будут меньше писать, а стоп-листы станут еще длиннее, мы будем расширяться в сторону собственного контента (в Forbes)".

Елена Рыболовлева

Достижение в 2014 году: Пытается добиться исполнения решения суда Женевы первой инстанции, который обязал миллиардера Дмитрия Рыболовлева отдать бывшей жене почти половину состояния - $4,5 млрд наличными.

Возраст: 48 лет

Семейное положение: разведена

Суд о разделе имущества между бывшим фактическим владельцем «Уралкалия» Дмитрием Рыболовлевым и его экс-супругой Еленой длится с 2008 года. В этом году Елена могла бы занять первое место в рейтинге богатейших женщин мира с состоянием $5,1 млрд. В мае 2014 года суд Женевы первой инстанции обязал Рыболовлева отдать бывшей жене почти половину состояния - $4,5 млрд наличными. Это самая большая сумма в истории бракоразводных процессов в мире. Также суд обязал Рыболовлева передать бывшей жене недвижимость в женевском районе Колоньи, украшения и предметы искусства на $560 млн. Но, поскольку Рыболовлев передал свои активы в управление траста за три года до начала развода, а бенефициарами назначил двух дочерей, то добиться выплаты денег так и не удалось. Суд признал, что активы, переданные Рыболовлевым в интересах наследников в траст, не подлежат разделу.

Цитата: «Я стала процессуальным противником мужа» (в интервью швейцарской газете Le Temps).

Алина Кабаева

Достижение в 2014 году: Назначена председателем совета директоров "Национальной Медиа Группы»

Возраст: 31 год

Семейное положение: не замужем

В этом году общественность ждала, что Алина Кабаева может станет первой леди Российской Федерации. Но вместо этого Кабаева вовсе покинула политическую сцену. В сентябре Кабаева написала заявление о сложении полномочий депутата Госдумы от партии "Единая Россия". Уход с должности, которую она занимала в течение семи лет, Кабаева объяснила предложением другой работы. Другая работа - это пост председателя совета директоров Национальной Медиа Группы», чья выручка в прошлом году составила почти 15 млрд руб. Это крупнейший в России частный медиахолдинг, под управлением которого находятся 5-й канал и Рен-ТВ. Кроме того, НМГ владеет 25% акций Первого канала и выступает совладельцем холдинга News Media, которому принадлежат газета «Известия», телеканал Life News, газеты «Жизнь» и «Твой день», радиостанция «Русская служба новостей» и другие СМИ. Впрочем, пока в новой роли Кабаева пока себя никак публично не проявила.

Цитата: "У всех должны быть твои маленькие секреты, у меня они тоже есть" (в интервью газете "Собеседник").

Мишель Ховард

Достижение в 2014 году: Стала первой женщиной-адмиралом в истории флота США

Возраст: 54 года

Семейное положение: замужем

1 июля 2014 года Мишель Ховард стала первой женщиной за 236-летнюю историю американского флота, которую повысили до звания четырехзвездного адмирала и вице-командующего военно-морскими операциями. Звание адмирала в мирное время является самым высоким в американских ВМС.

Ховард служит в ВМС США уже 32 года. Она закончила военно-морскую академию в 1982 году. В 1999 году стала первой афроамериканкой, которой поручили командование военным кораблем — десантным кораблем-док USS Rushmore. Ховард стала также первой афроамериканкой во всей армии, дослужившейся до трех звезд. В прошлом ее отправляли на задание в Индонезию для участия в спасательной операции после цунами, она была задействована в операции морской безопасности в Аравийском проливе и руководила группой по борьбе с пиратами. На этом посту на третий день работы она возглавила операцию по спасению капитана Филлипса из плена у сомалийских пиратов. Об этой операции потом сняли фильм «Капитан Филлипс».

Цитата: "В мире много хороших идей. Нужно быть внимательнее к работе других, набраться смелости и распросить людей об их работе. А после подумать, как их методы можно использовать в вашей сфере" (в Forbes).

Элизабет Холмс

Достижение в 2014 году: Стала самым молодым женщиной-миллиардером в списке Forbes 400

Возраст: 31 год

Семейное положение: незамужем, детей нет

Самая молодая женщина в списке The Forbes 400, Холмс ушла со второго курса Стэнфордского университета в 2003 году, чтобы на деньги, собранные на обучение в колледже, основать компанию Theranos. Лаборатории ее компании проводят оперативно анализы крови, а себестоимость их работы в несколько раз ниже себестоимости работы коммерческих лабораторий. В прошлом году сеть аптек Walgreens объявила о планах открыть в своих точках центры Theranos Wellness. Венчурные капиталисты на данный момент инвестировали в компанию $400 млн. Theranos Wellness сегодня оценивается в $9 млрд. Cостояние самой Холмс, которую еще называют "Джобс в юбке", американский Forbes оценил в $4,5 млрд.

Цитата: «Некоторым инвесторам приходилось отказывать, так как они хотели быстрой отдачи» (в Forbes).

Малала Юсуфзай

Достижение в 2014 году: Стала самым юным лауреатом Нобелевской премии

Возраст: 17 лет

Семейное положение: не замужем

В октябре 2014 года 17-летняя Малала Юсуфзай получила Нобелевскую премию мира и стала самым молодым лауреатом в истории премии. Пока Малала жила в Пакистане, она активно выступала против решения талибов лишить девочек права на образование. В 2009 году в возрасте 12 лет Юсуфзай начала вести блог для BBC, в котором рассказывала о своей жизни в Пакистане - о том, как талибы запрещают девочкам учиться. В 2012 году талибы попытались застрелить Малалу, но девочка чудом осталась жива. Сейчас Малала Юсуфзай живет в Англии, учится в обычной школе и продолжает бороться за равноправие. В 2012 году основала фонд Malala Fund, который помогает девочкам и женщинам во всем мире получать образование.

Цитата: «Все мы хотим, чтобы террористы прекратили войны, конфликты и перестали ненавидеть людей. Но тогда мы тоже не должны их ненавидеть и не должны быть жестокими по отношению к ним. Это моя философия» (в Forbes).

Эмма Уотсон

Достижение в 2014 году: В июле стала послом Доброй воли ООН и выступила с запоминающейся речью в защиту женских прав в штаб-квартире ООН

Возраст: 24 года

Семейное положение: не замужем

Актриса, исполнительница Гермионы Грейнджер в фильмах о Гарри Поттере и посол Доброй воли ООН Эмма Уотсон 20 сентября 2014 года выступила в Женеве с 11-минутной речью о феминизме и защите прав женщин, представляя кампанию He for She. Главной частью речи Эммы Уотсон стало обращение к мужчинам, которые, по ее словам, не меньше женщин страдают от гендерных стереотипов и роль которых особенно важна.

Цитата: "Обычно не принято говорить о том, что мужчины порабощены стереотипами и предрассудками общества, тем не менее, это так. Необходимо отбросить эти стереотипы, освободиться от них, и тогда естественным образом в лучшую сторону изменится и положение женщин: если мужчина не будет обязан, согласно общественному мнению, проявлять агрессию - женщина не должна будет проявлять покорность. Пришло время перестать противопоставлять мужчин и женщин, пришло время обрести свободу быть собой. Вот именно этому и посвящен проект He For She".