Как понимать зрение духовное? Духовное зрение и физическое

Зрение Я провел много часов, объезжая в полицейских машинах квартал за кварталом в опасных и запущенных старых районах города, чтобы помочь полиции обнаружить зацепки в трудных криминальных случаях. И на меня произвела огромное впечатление настороженность офицеров,

Улучшаем зрение Известно, что зрение с возрастом ухудшается.Но это можно исправить! Особенно если ваше зрение напрямую связано с эмоциями.Кэрол Лук неоднократно слышала от своих клиентов, что таппинг помогает улучшить зрение, и не могла не заняться изучением этого

Чудеса и знамения издавна почитаются знаками Божественного присутствия в мире и благодатной любви Божией к нам. В религиозной и светской литературе, искусстве, истории сохраняются рассказы об этом от глубокой древности до наших дней. В современной жизни тоже есть место чуду, особенно если оно хорошо подготовлено человеческой верой, надеждой, любовью и желанием разглядеть Промысл Божий сквозь пелену забот и волнений суетного мира.
Личные наблюдения в прошлом врача, а ныне священника отца Алексия Тимакова служат достоверным и объективным свидетельством того, как в реанимации, экстренной медицине, буквально на переднем крае борьбы за жизни людей, происходят современные чудеса: исцеления, покаяния и даже - воскрешения. Господь всегда управляет нужными силами в нужное время, и сам факт совершившегося чуда раскрывается Творцом во всей полноте только тем, кто с доверием взывает к Нему о помощи. И как же важно не преуменьшить, но и не преувеличить роль чуда в нашей повседневной действительности! Преодолеть искушение укрепить свой авторитет или престиж конкретного храма, прихода, учреждения, узрев какой-либо «волшебный» знак там, где его на самом деле нет, или поддаться излишнему рационализму, ослепляющему духовное зрение.
Ответственность рассказчика-очевидца перед Богом и людьми велика, но и умолчать о происходящем он не может. Сложный, многоцветный и удивительный узор стечения естественных и сверхъестественных обстоятельств особенно хорошо виден в чрезвычайных ситуациях, в моменты, когда решаются вопросы человеческой безопасности, жизни и смерти.
Очень часто мы относимся к чуду, как к чему-то поражающему нас именно своей невозможностью, потрясением всех основ бытия. Но бывают ситуации, которые воспринимаются как чудо только через нашу веру, только через обнаружение Промысла Божия в самой обыденной и повседневной жизни. Такие явления из своего личного опыта мне и хотелось бы предложить. Все они связаны с критическими ситуациями в жизни человека. Именно в эти моменты человек бывает особенно искренен и воспринимает все значительно острее и правдивее, а вс кая ложь уходит, ибо ей не остается места. Переживанию таких мгновений можно было бы поучиться у детей.
- Бабушка, - спрашивает на похоронах двухлетний Тимофей, - а дедушке там будет лучше?
- Конечно!
- А тогда что же ты плачешь?
Профессор Павел Васильевич Владимиров, представитель одного из первых поколений отечественных реаниматологов, рассказывал: «У меня друг был. Вместе с ним начинали в реанимации. С какими мы только проблемами не встречались, в каких мы только передрягах не были! И вот однажды после очередного своего напряженного дежурства он ко мне подходит и говорит:
- Знаешь, Павлик, я вот до сих пор в этой медицине никак двух вещей понять не могу: отчего люди умирают и почему они выживают?»
Особенно ценно было это высказывание потому, что вырвалось оно из сердца скептика в эпоху практически всеобщего атеизма.
Безусловно, медицина - это наука, но такая странная, загадочная: никогда нельзя быть уверенным в результате, особенно в реанимации. Знаешь, что делать, как делать, и в самых, казалось бы, безнадежных случаях идешь до конца. Божие присутствие в этих пограничных состояниях жизни особенно ощутимо, ибо ты становишься свидетелем обратного порядка творения человека, когда персть земная расстается с дыханием, данным Творцом. В таких ситуациях открывается многое; и всю жизнь переосмысливаешь, и много постигаешь таких нюансов, с которыми в обыденности никогда бы не соприкоснулся. И все участники этих событий проявляются обычно в неожиданном свете, возможном только в крайних состояниях жизни и способном полностью изменить прежнее представление о человеке.

Крест

Это было в 1986 году, когда разговоры о Боге и вере вне Церкви были почти невозможны. Я работал врачом «Скорой помощи». Выезжая на вызов, никогда не знаешь, в какой ситуации окажешься: приехать можно и к алкоголикам, и к наркоманам, и просто к «долго прождавшим» родственникам, хотя, возможно, ты сам получил вызов только пятнадцать минут назад, - то есть возможны вспышки агрессивности.
В тот день мне помогала медсестра, которая была очень опытным специалистом и заботливой матерью, но уж если раскрывала рот, то лучше было заткнуть уши. Казалось, никакой религиозной отзывчивости от нее ожидать не приходится. И вот мы приезжаем на вызов к очень простой и малообразованной женщине лет шестидесяти, которая, как написано в карте вызова, задыхается. Передо мною пациентка с огромной опухолью на шее, затрудняющей дыхание. Это явно не первый день ее болезни, и я, объяснив, как ей лечь в специализированный стационар, сажусь оформлять медицинскую карту.
И вот, пока я пишу, до меня долетают слова больной:
- А меня однажды уже вешали!
Я отрываюсь от карты и с удивлением спрашиваю:
- Когда?!
- В сорок первом. Мы жили в Белоруссии и попали под оккупацию. Я, тогда еще девчонка, чернявая была. Немцы решили, что я еврейка, и потащили на виселицу. А когда поставили на помост, прежде чем накинуть петлю, разорвали воротник. Я тогда глупая была - крестик носила. Они же, увидев крест, поняли, что я не еврейка, и вешать меня не стали!
Мы внимательно слушали этот страшный рассказ.
- Вета! - повернулся я к своей напарнице. - Если бы тебя однажды Крест Христов спас от смерти, ты бы смогла его после этого снять?
Чувствовалось, что все услышанное проняло ее, и в священном ужасе и благоговении, но вместе с тем очень твердо она ответила:
- Никогда в жизни!
- А она, - указал я на пациентку, - не только не носит, но и то время, когда носила, считает потерянным, думая, что была глупой!
Господь удивительным образом призывал Свое чадо, чтобы оно опомнилось и вернулось в Дом Отчий. Сама больная интуитивно чувствовала связь двух этих событий - эшафота и болезни, употребив в рассказе слово «уже», но при этом осталась глуха к Божиему призыву.

Ожидание

Часто священнику бывает необходимо прийти на дом: причастить или пособоровать больного, освятить квартиру, просто побеседовать. Для Причастия необходимо захватить с собою запасные Святые Дары. Они заготавливаются однажды в году в Великий Четверг, высушиваются и всегда хранятся на Престоле в Дарохранительнице. В них не содержится отдельно Крови Христовой. Иногда родственники слишком поздно обращаются к священнику, и в этом случае Крови взять неоткуда (Речь идет о тех случаях, когда больной уже не способен принимать твердую пищу и его можно причастить не Телом Христовым, а только лишь Кровью Христовой. А Кровь отдельно храниться не может, что и делает в подобном случае Причащение невозможным).
За годы своего священства я заметил одну закономерность: если больного долго уговаривали, а он все отказывался, то причастить его обычно не удается. А вот если, несмотря на все его просьбы, родственники или иные обстоятельства препятствовали этому, то, как правило, человек перед смертью все-таки успевает приобщиться Святых Таин. Какое это имеет значение для православного сознания, я думаю, объяснять не надо.
Принципиально причащать больного в бессознательном состоянии нельзя. Но если доподлинно известно, что он, будучи в сознании, жаждал причастия, то священник может взять на себя ответственность и на свой страх и риск совершить Таинство.
Второго февраля 2000 г., в четверг, накануне мясопустной родительской, после того, как я отслужил Божественную литургию и потребил Святые Дары, ко мне обратилась родственница умирающей. Я выяснил, что больная уже без сознания. Мне не с чем было идти к ней, что повергло в отчаяние ее дочь:
- Она так просила, а я все откладывала!..
Учитывая свой личный опыт (после работы на «скорой» я пятнадцать лет проработал в условиях реанимации и анестезиологии), я решил, взяв запасные Дары, разобраться на месте. Состояние пациентки оптимизма не внушало: глубокая кома, нарушение мозгового кровообращения, обезвоживание организма, слабая сердечная деятельность и сильная одышка у очень пожилой женщины говорили о близкой смерти. Даже в условиях реанимации такие больные редко выдерживают более суток. По моим понятиям, бабушка не должна была дожить и до утра, даже если ей поставить капельницу. Отчитав дочь за упущенную возможность по-христиански подготовить мать к смерти, я для очистки совести все-таки дал кое-какие медицинские рекомендации, почти не сомневаясь в том, что они не помогут.
На следующий день я вновь служил и в конце литургии, опять-таки для очистки совести, попросил своих помощников позвонить на квартиру умирающей. Каково же было мое удивление, когда мне сообщили, что она еще жива! Я самодовольно соотнес это с тем, что были выполнены мои «реанимационные» указания, и через сутки после первого визита вновь был у постели больной, но уже с походной чашей с Христовой Кровью. На самом деле, как выяснилось, мои медицинские советы никто и не пытался выполнить, но состояние умирающей осталось практически таким же. Для меня это было свидетельством того, что духовная жизнь человека продолжается в любом его состоянии и что бабушка, жаждавшая Причастия, услышав духом, что я могу прийти на следующий день, просто меня дождалась! Помолившись, я причастил ее.
Через три или четыре часа, когда я уже вернулся в храм, перед вечерней службой ко мне подошла дочка и сообщила, что мама ее умерла через полчаса после моего визита. Дочка была мирна и спокойна. Маму ее мы поминали уже на этой вселенской панихиде.

Причастие

В том же 2000 году, перед Рождеством, как-то в середине недели у меня накопилось много треб, и в перерыве между утренним и вечерним богослужениями я отправился к ожидавшим меня. Предстояло мне, как я полагал, причастить двух человек и освятить одну квартиру. Всегда стараешься сначала посетить болящих, так как они говеют, и уж после идешь к тем, кто может спокойно подождать. Я так и распределил свое время. Взяв с собой две Частички Святых Даров, я причастил двоих страждущих и отправился пешком на освящение квартиры в один из самых дальних уголков нашего района, куда не ходит никакой транспорт. Как только мне открыли дверь, я понял свою ошибку. Полгода назад я уже причащал эту тяжело больную женщину, и просто что-то перепуталось в моей голове, когда я собирался, - причастить было уже нечем. Вернуться в храм и взять запасные Дары возможности не было - я просто не успевал. Извинившись, я пообещал прийти в ближайшую субботу, хотя всеми силами старался освободить середину дня той первой послерождественской субботы для личных целей. И возвращаясь в храм, я порицал себя, ибо, скорее всего, не получалось теперь исполнить все намеченное. Но что делать? Раз виноват - значит, исправляю!
Через пару дней, отслужив субботнюю литургию и поместив в маленькую походную чашу Частичку Тела и немного Крови Христовой для той самой болящей, я вышел из алтаря; небольшое количество Крови Христовой оказалось в походной чаше только благодаря моей оплошности в середине недели.
Ко мне подошли мужчина и женщина среднего возраста. Они были чем-то взволнованы, в глазах читалась мольба.
- Батюшка, - обратились они ко мне, - не могли бы вы причастить нашу маму? Она умирает. Тут недалеко, в поселке Восточном. Мы на машине довезем. Мы несколько раз обращались к нашему батюшке из церкви Димитрия Солунского, а он так и не смог. Сегодня вот к вам послал.
Отказать я не мог, тем более что Святые Дары в дароносице находились у меня на груди. В голове, правда, промелькнул соблазн в виде досады: «А ты еще надеялся успеть все доделать; плакали твои сегодняшние заботы!».
До Восточного - километров пятнадцать. Мы быстро доехали до места. Больная была в очень тяжелом состоянии, хотя и в сознании. Я смог ее напутствовать, а причастил только Кровью - она смогла проглотить лишь жидкость. Но Кровь-то в чаше была!
Так Господь, соединив мою нерадивость с нерадивостью другого священника, устроил все, чтобы Его верная раба, причастившись, с миром отошла к Нему.
Меня же мои провожатые доставили на Причастие к той, забытой мной, но не Богом, болящей из дальнего уголка и на своей же машине отвезли в храм. Ко всему прочему, все так ладно спорилось, что я успел сделать все намеченные на ту субботу дела, несмотря на то, что времени на их выполнение, казалось, вовсе не оставалось.

Елеосвящение

Елеосвящение, или Соборование, очень четко обосновано в Соборном послании апостола Иакова (см.: Иак. 5, 14) и очень любимо православным народом. Его точное назначение лично я могу определить как Таинство сугубого покаяния. Действительно, все молитвы, все подборки текстов Писания призывают пристально всмотреться в себя, осознать свою греховность и с мольбой уповать на Господа, прося у Него прощения и примирения с Ним. Мы больны грехом и исцеления именно от этого недуга просим у Господа.
Наверное, самым замечательным чудом в нашей православной жизни является чистая вера простых сердец прихожан, которые умоляют батюшку прийти и приготовить их родственника к встрече с Господом. Об одной ситуации, которая в значительной степени прояснила мое отношение к Елеосвящению, мне бы и хотелось рассказать.
Первого августа 2000 г., когда в Москве пребывали мощи великомученика и целителя Пантелеимона, меня по храмовому телефону разыскала женщина с просьбой причастить и пособоровать ее умирающую бабушку. Выяснив, что больная почти без сознания и в контакт практически не вступает, я взял с собой Святые Дары, надеясь, что все-таки смогу чем-то помочь, и отправился к ним.
Квартира, куда меня позвали, была довольно убогим жилищем, к тому же достаточно неопрятным. Похоже, что полы там не подметались месяца три. Я прошел через проходную комнату, где громко кричал телевизор, а уставившийся в него неряшливо одетый парень лет двадцати, как выяснилось в дальнейшем - правнук болящей, курил так, что дымом заволокло всю комнату. У стены стоял диван с неубранной, несмотря на послеобеденное время, постелью; казалось, что белье не менялось с полгода. Здесь явно не ждали священника, точнее до него не было никакого дела. Все это не настраивало на молитвенное делание, ради которого, собственно, я и пришел.
Пройдя дальше, я оказался в комнате умирающей. Обстановка также не отличалась опрятностью; хорошо хоть никто не курил. В комнате, кроме умирающей, находилась позвавшая меня раба Божия со своим шестилетним сыном. Внучка больной жила где-то на юге Москвы, кажется в Марьино, и добираться до места, чтобы по-человечески ухаживать за бабушкой, ей было трудно. К тому же ее семейные обстоятельства, насколько я понял, тоже были неблагополучны.
Она была из неофитов, из тех, кто, по выражению Пастернака, «все готов разнесть в щепу и всех поставить на колени». О замечательном примере ее рвения мне поведал ее сын, когда мы с ним остались наедине: несколько дней назад они с матерью совершили паломничество к мощам целителя Пантелеимона в Николо-Перервенский монастырь, выстояли там часов десять в огромной очереди, а возвращались домой ночью пешком - городской транспорт не работал, а денег на такси не было... Благодаря внучкиному дерзновению я и оказался у постели умирающей. И если должна быть исполнена всяческая правда Божия, то бабушку необходимо было и причастить, и пособоровать.
Бабушка, в отличие от внучки, не выказывала усердия в вере, и если первая за семь лет своего обращения пыталась всеми силами и разумением войти в православную практику и молитвенное делание, то вторая за все воспринятые ею крупицы церковности могла бы благодарить только внучку, которая за эти семь лет сумела ее уговорить один раз пособороваться и дважды причаститься, причем, последний раз - полгода назад. Конечно, негусто, но уже что-то.
Умирающая не подавала никаких признаков сознания. Мои попытки как-то войти с ней в контакт оказались тщетны, хотя это было отнюдь не коматозное состояние. В соборовании я сразу же отказал, а причастить ее, правда, только Кровью, все же решился, - по вере внучки.
Поставив на молитву внучку и ее сына, я прочитал краткое «Последование о причащении тяжко болящего», провел исповедь-молитву, которую провожу в тех случаях, когда человек не в состоянии сам предстательствовать за себя, дал разрешительную молитву и причастил больную. До самого последнего момента умирающая не выказывала никаких признаков участия, но как только она приняла капельку Крови Христовой, то вдруг очень твердо и спокойно произнесла «спасибо», - слово, никчемное в данной ситуации, если оно было обращено ко мне, а не к снизошедшему к ее немощи Господу Богу, но вместе с тем такое понятное для обыденной жизни выражение благодарности. Это показало полное присутствие человека на Таинстве. Это почувствовали все. Внучка попыталась меня уговорить причастить немощную бабушку Частичкой, но я не решился.
Времени на Елеосвящение у меня уже не осталось, но тут я выяснил, что соборовалась бабушка шесть лет назад, и понял, что необходимо будет вернуться сюда еще раз. Дав внучке совет читать по возможности Евангелие, Псалтирь и любые молитвы, которые умирающая могла помнить еще с детства, я ушел, пообещав в ближайшие дни позвонить и договориться о встрече. Буквально через два дня, выискав «окно» в своем распорядке, я вернулся туда.
Бабушка была в том же состоянии и так же безмолвна, но, памятуя о случившемся два дня назад, я приготовил все для Елеосвящения и начал службу. Когда я принялся читать канон, от одра болезни стали доноситься тихие, но очень четкие стоны: «Простите! Прости меня!». Это было так кстати и так вовремя; это было проявление максимальной разумности, на которую была способна девяностопятилетняя умирающая. Я воспринял это как крик души, обращенный и к Богу, и к внучке, и ко всем близким. Заблудшая душа во единонадесятый час при всей своей немощи из последних сил смогла выразить свою жажду примирения и с Богом, и с ближним. Эти её слова звучали в течение всего чтения канона. Когда же пришло время помазывать елеем, то на каждое прикосновение стручцом она отвечала знакомым, но уже не казавшимся никчемным «спасибо». У меня мурашки бегали по коже, на голове шевелились волосы. Там, где, казалось, бесы устроили свой шабаш и нет места молитве, Бог призрел на немощь и смирение Своей рабы и посетил ее Своею благодатию. Каждое прикосновение святого елея вызывало искреннюю благодарность страждущей. Эти «прости» и «спасибо» перемежались до завершения Таинства, которое у меня самого вызвало необычайное воодушевление. По окончании я вновь причастил ее, но уже, ничтоже сумняшеся, и Телом, и Кровью.
Теперь я воочию знаю, что такое Таинство Соборования, ибо являюсь свидетелем того, как немощный человек при всей слабости веры был воздвигнут силою благодати Божией на молитвенное бдение и сумел принести посильное покаяние. И самым непреложным знаком случившегося для меня являются те бедлам, убожество и неразумие, помноженные на мой скепсис, которых не возгнушался Господь Бог.

Находка

Соседка Дарья Митрофановна была одним из самых близких людей для нашей семьи; ее нежно называли Данечкой. Мы с братом-священником и не помним времени, когда бы ее забота и ласка не окружали нас. Сама она была бездетной, как многие женщины, молодость которых совпала с войной. Нам она заменила бабушку. Но особенно любила она моего брата, в котором не чаяла души.
В конце 1998 года она передала мне один очень важный документ, касавшийся брата, по поводу которого я должен был проконсультироваться у профессионалов. Я, однако, не спешил и положил бумагу в портфель, где она и оставалась до ближайшей оказии.
Седьмого января 1999 года, после Рождественской вечерни и нескольких бесед с прихожанами, я ближе к полуночи возвращался домой. Меня встретили трое грабителей, каждый из которых в одиночку вполне мог справиться со мной. Они крепко ударили меня по голове, так что я пролежал без сознания, как потом выяснилось, минут сорок (мне же показалось - мгновение). Когда очнулся, то не увидел ни бандитов, ни портфеля. Голова гудела и кружилась. Я, шатаясь, добрел до подъезда, с большим трудом вспомнил шифр кодового замка и поднялся в квартиру, одновременно перепугав и обрадовав домашних: было уже за полночь и все сильно волновались, а выглядел я, судя по всему, неважно.
Наутро, пытаясь привести в порядок свои мысли, я вспомнил о пропаже. И тут зазвонил телефон: нашелся в каком-то сугробе мой портфель, и добрые люди сумели меня разыскать по телефонной книжке. Конечно, ни денег, ни каких-то мало-мальски полезных вещей там не осталось, но и паспорт, и бумаги сохранились, за что я был очень благодарен моим обидчикам. Голова еще болела, я решил, что все на месте и не заметил пропажи того самого документа. Мне и на ум прийти не могло, чтобы то, что касалось исключительно моего брата, могло понадобиться кому-либо еще.
Данечка была женщиной пожилой, с серьезными проблемами со здоровьем. На Сретенье (15 февраля) она умерла. А через месяц брату понадобилась та бумага и он попросил меня ее привезти. Я, обнаружив, наконец, пропажу, страшно расстроился, ведь восстановить документ без участия покойной Дарьюшки было крайне сложно; я попробовал было, но результаты были малоутешительны. Получалось, что я невольно подвел брата.
Первого апреля с утра я оказался дома, что бывает не так часто. Вдруг мне позвонили, задали несколько вопросов, выясняя, имею ли я какое-либо отношение к Дарье Митрофановне, и сообщили, что нашлась та самая бумага. Я в ней нигде не упоминался и моих координат там не содержалось, но какая-то добрая женщина за три дня до этого обнаружила листочек, торчавший из-под подтаявшего снега, совсем неподалеку от того места, где я лежал без памяти, провела самостоятельные поиски и совершенно непостижимым образом вышла на меня. Утвердило ее в правильности выбора то, что я проживал в этом районе.
Первое апреля (девятнадцатое марта по старому стилю) - день памяти мученицы Дарии. Наша Дарьюшка отличалась необычайной хлопотливостью и усердием; один из ее «подвигов» даже запечатлен Солоухиным в рассказе «Чаша». Не довести начатое дело до конца было выше ее сил. И здесь, чувствуется, пока не доделала - не успокоилась, прислав в день своих именин весточку с того света...

Сын

Когда в 1985 году у меня родился Глеб, я был молодым врачом «Скорой помощи». Какие-то институтские знания были, но опыта, конечно, никакого, и когда сынишка в возрасте полутора месяцев заболел, я не смог разобраться самостоятельно, что именно с ним произошло. Справедливости ради надо сказать, что проблема была непростая: на коже и слизистых стали появляться мелкие кровоизлияния в виде точечек и пятнышек, иногда сливавшиеся. Я всеми силами старался прогнать от себя мысль о каком-либо системном заболевании и пытался поначалу интерпретировать сие как самую банальную аллергию, хоть и прекрасно видел, что совсем на нее не похоже.
В это время мы находились на даче, и в местной больнице и не отвергли, и не утвердили моих опасений. Я решил больше не искушать судьбу, схватил в охапку своего отпрыска и тут же отправился в Москву, в Филатовскую больницу.
Доктора с очень озабоченным видом осмотрели малыша, не придя ни к какому определенному выводу. Чувствовалось, что прежде всего они склоняются к какому-то неясному системному поражению организма. Порекомендовав при отсутствии улучшений обратиться вновь, они отпустили нас домой. Умеряло беспокойство только то, что ребенок был довольно спокоен.
Однако к утру стало ясно, что ждать больше нельзя: мальчик медленно превращался в маленький синячок. Я помчался к очень ценимому мною педиатру, человеку редкой трезвости ума, который вел прием в поликлинике при той же Филатовской больнице. Он поставил первый пришедший ему в голову входной диагноз на госпитализацию и отправил нас на «скорой» в инфекционную больницу - там, мол, разберутся. Там разобрались только отчасти: отвергли инфекцию и с неясным диагнозом переправили в Морозовскую больницу.
Моя жена легла в стационар вместе с мальчиком и передавала мне все сведения, которые ей удавалось выяснить у лечащих врачей. Она тоже закончила медицинский институт, но я имел некоторое преимущество: я мог дома, обложившись книгами, анализировать всю поступавшую информацию.
Проблема оказалась даже серьезнее, чем я предполагал при самых худших первоначальных раскладах. Доктора предполагали диагнозы, сулившие либо пожизненную инвалидность, либо смерть. Мне казалось, что я головы не терял, но, поскольку информация поступала не без искажений, через несколько дней я пришел к четкому выводу, что у ребенка белокровие.
Я очень хорошо помню это ощущение; помню и высоту летних лип аллеи Морозовской больницы, и свою попытку решить, глядя в небеса, проблему «слезинки ребенка». Я воспринял все как приговор и смирился с ним. Больше всего поражало то, что этот маленький живой комочек, который умел только попискивать и плакать, оказался таким нужным и дорогим на фоне неизбежного расставания. А я-то полагал, что еще не успел к нему привыкнуть... Оставалось только молиться.
Я пришел домой. Делать ничего не хотелось: было ощущение какой-то опустошенности и неустроенности. Я взял в руки Евангелие. Не могу сказать, что хорошо, но, в общем-то, я знал его содержание. Хотелось открыть наугад и попасть на какое-нибудь чудо, наподобие воскрешения дочери Иаира; при этом я прекрасно понимал, что такой подход невозможен, ибо всякое гадание недопустимо. Проведя некоторое время в борениях и «успокоив» свою совесть рассуждением, что читать Благую Весть, в конце концов, не грех, я раскрыл Новый Завет. Преодолеть соблазн так и не удалось: уж очень хотелось наткнуться на что-нибудь чудесное, и это преследовало меня в течение всего времени чтения. Книга «раскрылась» на четвертой главе Евангелия от Иоанна. Я несколько расстроился, что не от Луки, - там больше чудес-исцелений. Каждая прочтенная фраза вызывала жуткий протест. В своем эгоизме и нетерпении я не хотел ничего иного, кроме истории о чуде. Мне совсем не хотелось знать, что Христос приобретает учеников (см.: Ин. 4, 1-3); мне безразличен был город Сихарь; меня раздражали самарянка, колодец Иакова и все местные жители; мне казалось, что весь богословский смысл беседы о живой воде ко мне не имеет никакого отношения. Несколько раз возникало желание оставить чтение, ибо я понимал, что с молитвой здесь нет ничего общего, но каждый раз в какой-то тайной надежде я с усилием преодолевал этот вторичный соблазн маловерия: раз уж начал читать - дочитаю хотя бы до конца главы.
Надежды и сил практически не осталось, когда меня, как молнией, ударило после прочтения сорок шестого стиха: В Капернауме был некоторый царедворец, у которого сын был болен (ср.: Ин. 4, 46). Я напрочь не помнил этого евангельского отрывка! Описать, что произошло дальше, практически невозможно. Все дальнейшее чтение сопровождалось бившей в виски мыслью: «О, Господи, сколько же можно сомневаться в Тебе, и сколько же Ты можешь терпеть мое неверие, и за что Ты посещаешь меня, как жителей Галилеи?!». Когда же я дошел до слов пойди, сын твой здоров (ср.: Ин. 4, 50), то понял окончательно, что самое страшное позади.
Я довольно закрытый человек, но в данный момент оставаться один не мог. Позвонил отцу, который вскоре приехал ко мне, зареванному, и как-то успокоил. Вечером, приехав в клинику, смог сказать жене только одно: «Я знаю, что Глеб выздоровеет!».
Дела его с этого дня действительно пошли на поправку. Приблизительно через месяц его выписали с гораздо более невинным диагнозом и с рекомендациями всяческих предосторожностей. Ребенок вырос; больше подобных приключений не было. Более того, его анализ крови впоследствии всегда был более благоприятен, чем бывает при этой болезни.
Только через несколько лет, учась в ординатуре Института Переливания Крови, я узнал о существовании болезни, которой, наверное, на самом деле тогда болел мой сын. Я очень хорошо понимаю, что и я сам, и педиатры могли ошибиться в диагнозе, но еще больше понимаю, что когда я читал четвертую главу Евангелия от Иоанна, я был в Той Реальности, в Которой был.

Прозрение

В конце 1987 года, когда я работал в кардиохирургическом отделении 81-й больницы, мы в основном занимались имплантацией искусственных водителей ритма сердца, иначе называемых кардиостимуляторами, что тогда в нашей стране еще не имело широкого применения. Операция очень показательная, нетравматичная, проводится под местной анестезией и имеет прекрасный эффект. Оперировали какого-то 65-летнего работягу, который никогда не интересовался вопросами философии и смысла жизни. Наши манипуляции никак не могли катастрофически сказаться на здоровье пациента, но совершенно неожиданно он вдруг потерял сознание и перестал дышать. Будучи самым «свободным» из членов бригады, но при этом имея опыт работы в кардиореанимации, я тотчас расстерилизовался и провел реанимационные мероприятия, после чего больной довольно быстро пришел в себя. Минуту или две он пролежал молча, как бы осмысливая происшедшее, но потом неожиданно громко, обращаясь ко всем присутствующим, а заодно и к себе самому, размеренно произнес: «А вы знаете... а ведь люди-то... которые умерли... они ведь там живы!». Для человека, который всю жизнь прожил при безрелигиозной советской власти, это было подлинным открытием. Уже знакомый в то время с работой Раймонда Моуди, я сразу же понял, что имел в виду этот дедуля, и попытался вывести его на продолжение откровенного разговора, но получилось очень неудачно:
- А Вы-то откуда знаете?
Он повернул ко мне голову, посмотрел на меня с еле заметным укором: «мол, вот ты врач, образованный, а куда лезешь? Ведь я-то там был и все своими глазами видел...» и, ничего мне не ответив, отвернулся. Красноречивее ответа не придумаешь!

Все в руце Божией

В конце 1990 года я был начинающим анестезиологом Института проктологии. Конечно, у меня было мало опыта проведения наркозов, зато очень помогали знания в области кардиологии, особенно в области патологии нарушений сердечного ритма. И когда я осматривал перед операцией очередного больного, то сразу обнаружил у него синдром слабости синусового узла, при котором бывают резкие замедления в работе сердца. Клинически это до сих пор не проявлялось, но как поведет себя эта патология в наркозе, сказать трудно. И чтобы не рисковать, я договорился с заведующим кардиохирургией моего предыдущего места работы, Андреем Борисовичем Синюшиным, вполне доверявшим моей квалификации, о предварительной постановке искусственного водителя ритма данному пациенту с последующим возвращением его в нашу клинику для проведения основного лечения, что и было осуществлено. Теперь уже можно было брать больного на операционный стол, зная, что пульс ниже 70 (а это норма) не опустится.
Наркоз прошел гладко. Хирурги подшучивали над «идеальным» наркозом, где гемодинамические показатели оставались стабильными (а в данном случае они и не могли быть другими). Больного, по заведенному в клинике распорядку, перевели в палату реанимации на так называемую продолженную искусственную вентиляцию легких, когда за больного дышит дыхательный аппарат, а сам больной некоторое время еще пребывает в состоянии наркоза и неспешно из него выходит. Естественно, такого больного подсоединили ко всевозможным датчикам. И вот, уже соб раясь выйти из палаты, я бросаю прощальный взор на монитор и вижу, как на моих глазах меняется кривая кардиограммы, показывая резкое угнетение сердечной активности. Искусственный водитель ритма как работал, так и продолжал работать, но не было ответа сердечной мышцы: налицо была так называемая «пустая систола». Не исключаю, что в те времена во всей клинике эти изменения адекватно мог интерпретировать только я, так как имел солидный опыт работы именно с такой патологией. Немедленно подлетаю к больному. Пульса на сонной артерии нет, зрачки широкие. Тут же начинаю непрямой массаж сердца, проводится внутривенная терапия. Чувство локтя в среде реаниматологов развито очень хорошо: в течение минуты палата наполняется медперсоналом, все помогают, лечащий хирург Петр Владимирович Царьков, человек крепкого сложения, сменив меня на непрямом массаже, уже весь вспотел. Я руковожу всем процессом, отдаю команды, какое лекарство еще ввести, чтобы помочь больному, и всматриваюсь в монитор, но все тщетно. Казалось, все было предусмотрено. Сегодня, оглядываясь назад и анализируя ситуацию, я до сих пор не вижу никаких своих ошибок. И вот через пятьдесят минут неимоверных усилий (а по медицинским канонам достаточно двадцати) я признаю свое поражение и отдаю распоряжение о прекращении реанимации. Вот это ЧП!
Все с тяжелым чувством отходят от постели. Уныло гудит аппарат искусственного дыхания (мы еще не успели его отключить!), я тупо всматриваюсь в монитор, который показывает исправную работу кардиостимулятора, и на моих глазах сердце начинает отвечать!!! Все вновь подскакивают к больному, возобновляется интенсивная терапия, кожные покровы начинают розоветь, хотя зрачки по-прежнему широки, но это и неудивительно: кора головного мозга наиболее чувствительна к недостатку кислорода, и всем моим коллегам ясно, что сознание к моему пациенту не вернется уже никогда.
Ночное дежурство оказалось по расписанию моим. Прощаясь, все с соболезнованием жмут мне руку, так как перевести моего больного на самостоятельное дыхание невозможно. Это значит, что всю ночь я должен буду за ним напряженно наблюдать.
Часа через три после описанных событий больной открыл глаза. Его зрачки оказались вполне узкими, соответствуя норме. Он проявлял явное неудовольствие торчавшей изо рта интубационной трубкой и вполне активно дышал без помощи дыхательного аппарата, адекватно отвечая знаками на все мои вопросы. Вопреки всем прогнозам я извлек эту самую трубку. Ночь он провел спокойно. Утром поразил всех врачей своим достаточно ясным мышлением. Когда же его перевели в хирургическое отделение, то он поведал там следующее:
- Я лежу и хочу сказать: «Ребятки, ну еще немножко, ведь я еще живой». А один бородатый говорит: «Все, хватит!». Как же я на него обозлился!
«Бородатый» - это был как раз я. Как врач до сих пор не могу понять, отчего больной «умер», почему он ожил, каким образом у него сохранилась кора головного мозга и откуда он, будучи либо без сознания, либо мертв, мог разглядеть того самого «бородатого»?

На грани жизни. Обыденная человечность

В пограничных жизненных состояниях чудесными могут быть не столько сами обстоятельства, сколько человеческое поведение и люди, действующие в них. Ведь то, что люди способны оставаться людьми в любых условиях,- это, безусловно, норма человеческой жизни, но вместе с тем и свидетельство того нравственного закона, который живет в нас, делает человека человеком и свидетельствует о Том, Кто призвал его к жизни и образом Которого является человек.
Летним днем 1995 года, обвешанный рюкзаками и авоськами, я возвращался с семьей с дачи. Мы ехали в не сильно заполненном вагоне метро от станции «Выхино» по направлению к центру, как вдруг по салону прокатился какой-то тревожный шорох. Хотя никаких слов разобрать в шуме было невозможно, я понял, что «зовут» меня. Пройдя в середину вагона, я увидел агонию пожилого мужчины. По всем признакам это была острая сердечно-сосудистая недостаточность. Пульс не определялся, зрачки расширились, и при мне он сделал последний вздох. В одно мгновение оценив ситуацию, я понял, что шансов на успешную реанимацию без медикаментов и без соответствующей аппаратуры практически никаких, ведь по самым благоприятным расчетам «скорая» может появиться не раньше, чем через сорок минут, но к тому моменту содержимое медицинского ящика уже вряд ли чему поможет (как тут не позавидовать американским пожарным и полицейским, которые оснащены всем необходимым).
Однако опускать руки я не стал. Обернувшись, увидел двух растерянных молодых парней, которые, несмотря на мой вполне затрапезный вид и на то, что у меня на лбу не было надписи «реаниматолог», беспрекословно подчинились моему приказу и уложили умирающего на сиденье. Показав несколькими движениями, как проводить непрямой массаж сердца, я занялся более трудной работой: искусственным дыханием и контролем состояния кровообращения. Умения парням, конечно, недоставало, и ребра от чрезмерного их старания иногда похрустывали, но (нельзя же требовать невозможного!) главного мы добились: зрачки сузились, и дедушка даже иногда пытался дышать сам. На ближайшей станции (кажется, это были «Текстильщики») я распорядился вынести больного на перрон, - там было удобнее ждать прибытия «скорой», - где мы и продолжили реанимацию. Не отрываясь от своих прямых обязанностей, краем глаза я заметил, что подошел милиционер и, не мешая нам, встал рядом. Следом подбежала дежурная по станции, «Красная Шапочка», по внешнему виду - не москвичка, и так искренне стала упрашивать этого совершенно чужого ей человека, чтобы он не умирал, - ну точно, как в фильмах про войну: «Миленький, ну живи! Миленький, ну дыши!». Мы продолжали свою деятельность, и минут через пятнадцать я увидел, что появился еще один врач, хотя на нем тоже не было никаких знаков отличия. Он заменил двоих моих помощников, и только после этого деликатный милиционер стал выяснять у них подробности случившегося. Минут через пять я почувствовал присутствие третьего врача и, взглянув, узнал в нем своего однокурсника. Как в дальнейшем выяснилось, проезжая мимо, он увидел, что человеку плохо, доехал до следующей станции и вернулся! И это несмотря на то, что любой рационально мыслящий человек наверняка бы решил, что здесь или без него справятся, или он уже ничем не поможет.
Реанимация продолжалась примерно около часа. К приезду «скорой» жизненных ресурсов у старичка уже не осталось. Мы, к сожалению, не смогли помочь человеку, - может быть, веры не хватило? Но этот маленький жизненный эпизод собрал вокруг меня в одном месте, не на заказ, а случайно столько хороших людей, что это воспоминание всю жизнь будет согревать мне сердце. Пока есть на земле такие искренние, деликатные и жертвенные люди, она будет стоять, и свет Божий будет сиять над ней.

Лепестки плащаницы

Не всегда просто распознать чудо в обыденной жизни. Господь иногда «просто» посылает нужного человека в нужное время и в нужное место. Сам факт чуда раскрывается Творцом мира тем, кто взирает на Него с доверием и взывает о помощи. Важно не преуменьшать роль чуда в нашей повседневной жизни и не преувеличивать его, ибо, к сожалению, желание поднять свой «духовный авторитет» или «престиж» своего храма заставляет людей видеть чудо там, где его нет, а излишний рационализм, наоборот, ослепляет духовный взор.
...Во время чинопоследования выноса Плащаницы в Великую Пятницу сего года в храме упала женщина. Все произошло на моих глазах, и, стоя в алтаре, я все прекрасно видел и по некоторым нюансам понял, что это - не банальный обморок. Я быстро подошел к ней. Все признаки клинической смерти были налицо: отсутствие сознания, дыхания и пульса на сонной артерии, зрачки расширены и на свет не реагируют. В памяти тут же пронесся похожий эпизод в метро с напрашивающимся выводом о тщетности всех усилий реанимации. Ситуация осложнялась тем, что тогда, в вагоне, мне на глаза попались два толковых паренька, а здесь вокруг стоят бабушки, которые вряд ли чем помогут. Самая большая трудность при реанимации - это нехватка рук. Тем не менее я, прямо в облачении, начинаю проводить мероприятия по оживлению: то непрямой массаж сердца, то искусственное дыхание. Не прошло и минуты, как я обнаружил, что я - не один, мне помогают. Незнакомая мне женщина вышла из толпы, «услышав», судя по всему, что в ней нужда, и очень грамотно, не ломая ребер, принялась массировать сердце. А другая сердобольная прихожанка в искреннем порыве веры предложила: «Батюшка, благослови приложить к больной лепесточки от цветов Плащаницы - всегда помогает!».
Больная приходит в себя, ее осторожно выносят на паперть, и приехавшая «скорая» увозит ее в больницу, откуда ее в этот же день отпускают, потому что не находят повода не только для госпитализации, но и для того, чтобы снять кардиограмму (последнее я вряд ли когда-нибудь смогу понять). В дальнейшем силами прихода было организовано обследование, которое не выявило никаких отклонений на ЭКГ. Но ведь была же клиническая смерть!
Вот так Промысл Божий переплел «естественные» и «сверхъестественные» обстоятельства в сложный узор, и жизнь человеческая была спасена. А женщину, которая проводила массаж сердца, я больше не увидел, хотя и просил всех, чтобы ее нашли.

Служение Господа Иисуса Христа на земле было подчинено единственной цели: ПРОСВЕТИТЬ сидящих во тьме и тени смертной, чтобы все народы уразумели спасение в прощении грехов (Лук. 1, 77-79). «На суд пришел Я в мир сей,- говорит о Себе Христос,- чтобы НЕВИДЯЩИЕ ВИДЕЛИ...» (Иоан. 9, 39). Видели ясно не только окружающий мир и обстановку, в которой живут, но и свое внутреннее духовное состояние, получили возрождение свыше, научились смотреть на все глазами веры.

Однажды, когда Христос пришел в Вифсаиду, к Нему привели слепого, чтобы прикоснулся к нему. Христос возложил на него руки и спросил: видит ли что? Слепой сказал: «Вижу проходящих людей, как деревья». И только после того, как Христос вторично возложил руки на глаза слепому, тот прозрел и стал видеть все ясно (Марк. 8, 22-25).

«Видишь ли что?» - спрашивает сегодня Христос и нас, дорогие читатели. Он хочет открыть наши духовные очи, чтобы мы увидели прежде всего свою греховность. Увидели не так, как слепой из Вифсаиды, мутному взору которого прохожие казались сначала деревьями. И не так, как злословивший Христа разбойник, который, вися на кресте, не признавал, что справедливо осужден на казнь. Умирая, он не сознавал приблизившейся вечной гибели и не понимал, что рядом с ним за его грехи умирает, не сделав ничего худого, его Спаситель (Лук. 23, 41).

Мытарь же из евангельской притчи (Лук. 18, 13) имел ясное сознание своей греховности. Стоя вдали в храме, он молился Богу, бия себя в грудь. От глубокого сознания испорченности он не смел поднять глаз к небу, чувствовал себя обреченным, судил себя судом смерти и потому пошел оправданным и усыновленным Богом.

Но, к сожалению, многие христиане на пути богопознания и познания самих себя останавливаются на малом. «Лучше хотя что-то видеть, чем быть вообще слепым! - утешают они себя. - Как-нибудь пройдем жизненный путь и с таким зрением!» Полагаясь на свой житейский опыт, такие люди не могут, как Авраам, радоваться будущим Божьим обетованиям, видя оные издали. Понятия не имеют они о вере, которая остается тверда, видя Невидимого! Горизонты грядущей небесной славы для них настолько расплывчаты и нереальны, что кроме уныния и тоски ничего другого не вызывают в их духе. Не доверяя Богу, они сомневаются во всем и, как следствие, неизбежно тонут в водовороте суеты и забот. Мало того: еле различая происходящие духовные события, они еще отваживаются утверждать свои взгляды на жизнь и служение церкви; выносят превратные суждения о таких судьбоносных истинах, как: о грехе, о спасении, жизни вечной и навязывают их другим.

Имеющие такое неясное духовное зрение не могут винить в этом Бога. Господь нелицеприятен и может просветить всякого, томящегося во тьме неведения. Он хочет открыть нам очи веры, способные видеть Царствие Небесное (Иоан. 3, 3), способные узреть Бога, чтобы, озаренные светом свыше, мы, подобно ученикам Христа, пришли к безошибочному выводу и в радости сердца воскликнули: «Теперь видим, что Ты знаешь все и...веруем, что Ты от Бога исшел» (Иоан. 16, 30). Как важно иметь открытые духовные очи!

Преемник пророка Илии, Елисей, возвращая к жизни мертвого сына Сонамитянки, не успокоился тем, что тело ребенка согрелось. Только тогда пророк Божий счел завершенным дело воскрешения, когда ребенок открыл глаза (4 Цар. 4, 34-35).

Физически открытые глаза - это свидетельство осознанного восприятия жизни. Духовно открытые очи - свидетельство возрождения духа и обретения дара веры, способной созерцать небесные горизонты уже здесь, на земле.

Из двенадцати соглядатаев, посланных Моисеем высмотреть землю Ханаанскую, только двое, Иисус Навин и Халев, видели обстановку не искаженно. Верой они предвосхищали победу Израиля над хананеями и воспринимали ее как совершившийся факт, когда ее еще не было. Взор же остальных сосредоточился лишь на высоких стенах, на сынах Енаковых, живших там, и они пришли в ужас от трудностей, преувеличенных собственным воображением (Числ. 13, 28-34). Не имея духовного ведения, они не покорились Моисею, чем вызвали на себя гнев Божий, и, в конце концов, не только не вошли в землю покоя, но пали костьми в пустыне,- вот что значит не иметь духовно открытых очей.

Тот, чей дух просвещен светом свыше, не знает сомнений и, руководимый Богом, говорит и действует уверенно. Таким был великий миссионер первохристианской церкви - Апостол Павел. Когда его вместе с другими узниками переправляли морским путем в Италию, то после стоянки в порту Хорошие Пристани он предупредил ответственных людей на корабле, что дальнейшее плавание слишком опасно.

Обратите внимание на слова, какими Апостол высказал предостережение. Он не сказал: мне кажется, я чувствую, предполагаю, опасаюсь. Он уверенно произнес: «Мужи! Я ВИЖУ, что плавание будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для нашей жизни» (Д. Ап. 27, 10). Но сотник, кормчий и начальник корабля не видели поджидавшую их впереди опасность.

Положившись на свой опыт и обманчивый южный ветер, корабельщики сняли судно с якорей и поплыли. В открытом море их настигла страшная буря. Разъяренные волны Адриатического моря бросали их корабль, как щепку. У плывущих исчезла надежда остаться в живых. И здесь снова просвещенный и исполненный Духа Святого Апостол успокоил их сильным словом: «... убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль» (Д. Ап. 27, 22).

Была ли это со стороны Апостола излишняя самоуверенность? - Нет. Это были слова веры и здравого смысла. Он передавал им не свои соображения, но слова, сказанные ему Господом. А чтобы удостоиться услышать их, нужно однажды пережить на себе прикосновение исцеляющих рук Христа, прозреть и исполниться Духа Святого (Д. Ап. 9, 17).

В самое смутное время очи веры возрожденных от Духа Святого чад Божьих через откровения Священного Писания могут видеть опасность путей, которые невозрожденному кажутся прямыми (Притч. 16, 25).

В истории евангельско-баптистского братства нашей страны есть печальный пример, когда основная масса народа Божьего не увидела серьезной опасности в созданном государством духовном центре ВСЕХБ в 1944 году. Многие восприняли это событие за давно желанный попутный ветер и с радостью подставили ему паруса внутрицерковной жизни. Каким коварным оказался этот ветер, какую разруху принес братству - хорошо известно.

На протяжении многих десятилетий безбожный мир через своих ставленников держал под строгим контролем внутреннюю жизнь церкви. В деле служения Богу он не позволял ни одного самостоятельного шага. Без добрых пастырей, церковь была как разгороженный шалаш, в ней хозяйничали недруги.

И как в древние дни за упорное сопротивление Богу одного фараона страдал от казней весь Египет, так за беззакония сильных мира сего приходилось терпеть не только верующим. Бог попускал обрушиваться на всю страну стихийным бедствиям, засухам, авариям.

«...Неужели ты еще не видишь, что Египет гибнет?» - пытались остановить безумие фараона измученные казнями рабы (Исх. 10, 7).

Христиан, которые сегодня якобы для более успешной религиозной деятельности стараются найти безопасные, по их мнению, точки соприкосновения и сотрудничества церкви с миром, я тоже хотел бы спросить: «Неужели вы не видите, что от такой измены Богу и преклонения перед миром гибнет весь народ? Гибнет в моральном, нравственном и духовном отношении?!» Какими бы заманчивыми ни были религиозные устремления мира, он никогда не изменится в своей сути.

Мир и церковь - это два противоположных полюса. Эта истина запечатлена на страницах Библии и доступна пониманию любого человека: «Дружба с миром есть вражда против Бога!..» (Иак. 4, 4). И «неужели мы решимся раздражать Господа? Разве мы сильнее Его?» (1 Кор. 10, 22).

Наоборот, мир, глядя на святую жизнь церкви, должен пасть к ногам Иисуса Христа с покаянием, подобно тому, как Филистимский царь Авимелех с другом и военачальником, видя богобоязненную жизнь Исаака, пришли к нему с повинной и откровенно признались: «Мы ясно увидели, что Господь с тобою...» (Быт. 26, 28). Именно Церковь, живущая под руководством Духа Святого, идущая узким путем, является светом миру и в океане греха служит верным маяком для разбитых грехом душ.

Но в нынешнее лаодикийское время соблазнов, отступления и религиозной неразберихи, к великой печали, многие церковные вожди утратили духовное ведение. Происходящие в жизни события они не видят даже так, как тот слепой, которому проходящие люди сначала казались деревьями. «...Ты несчастен и жалок, и нищ и слеп и наг» - говорит о них Христос (Откр. 3, 17). Они нуждаются сегодня в особой милости Господа, в двойном прикосновении Христа к язвам их духовной слепоты. Именно им в первую очередь нужна глазная мазь, чтобы прозреть и различать чистое от нечистого, истинное от ложного. Но глазную мазь, впрочем, как и белую одежду праведности, нужно купить сердечным сокрушением и открытым покаянием (Откр. 3, 1418).

«Видишь ли что?» - спрашивает сегодня Христос не безбожный мир, а церковь. У Него есть сила открывать очи духовно слепым. «Кто обращал взор к Нему, те просвещались...» - свидетельствует псалмопевец Давид (Ис. 33, 6).

Поспешим же ко Христу за помощью, пока есть день, пока есть возможность исцелиться и «видеть все ясно»!

Видишь ли, что.

«Вестник истины» №4, 1992

Господь сказал: кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли Господь?

Исх.4:11

И сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы.

Иоан.9:39

Его заявление о том, что Он делает зрячими или слепыми не больше и не меньше чем подтверждение Божественной сущности Иисуса Христа. Когда Он, в синагоге Назарета, читал пророческие слова Исайи о Своем предназначении, там были слова о том, что Он будет проповедовать слепым прозрение. Любой евангелист скажет, что речь идет об исцелении физической слепоты, и будет прав, но только отчасти.

О каком же зрении говорит Иисус? Если мы прочитаем весь контекст сказанных Иисусом слов, то увидим, что эти слова были сказаны после чудесного исцеления слепорожденного. Отталкиваясь от этого чуда, Иисус, говоря с человеком получившим исцеление и фарисеями, переходит к совершенно иному виду зрения, духовному.

Зрение, о котором говорит Иисус – это способность иметь:

1. Правильный взгляд на истину.
2. Правильное понимание истины.
3. Адекватную оценку того, что происходит вокруг нас.

Кто-то задаст вопрос, Бог забирает зрение? Я думаю, что когда Библия говорит о негативных действиях Бога по отношению к человеку, то речь идет о том, что Бог позволяет этим вещам приходить в жизнь человека. Но при этом, важно помнить, что Бог не является источником, тьмы, Он есть свет, и в Нем нет тьмы! Он не крадет зрение, но если человек избирает иной путь, то Бог позволит этому человеку стать слепым. Другими словами, Он позволит тьме ослепить человека.

Если же и закрыто Благовествование наше , то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы , чтобы для них не воссиял свет Благовествование о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого.

2Кор.4:3,4

Источником тьмы является дьявол, это он ослепляет людей. Тьма, является той удерживающей силой, которая препятствует людям приходить к Богу. Другими словами если человек находится во тьме, то для дьявола это гарантия что его власть над данным человеком сохраниться. Тьма это гарантия рабства. Но как только приходит свет, как только человек прозревает, то рабство сатаны разрушается, приходит свобода, радость и благословения!

Процесс п розрения.

Приходит в Вифсаиду; и приводят к Нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к нему. Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что? Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно.

Мар.8:22-25

Процесс прозрения в нашей жизни, похож на то, что произошло в жизни этого человека. До покаяния, каждый человек находится во тьме. Он не понимает Бога, не понимает Его Слово. Когда неверующий человек начинает читать Библию, он ничего в ней не понимает, она полностью закрыта для него.

1 этап прозрения – это вопрос спасения. Когда мы получаем спасение, Слово Божье открывается для нас, и мы начинаем понимать смысл написанного. Это не значит, что мы все знаем и понимаем, но это означает, что Библия перестает быть для нас закрытой книгой. Мы обретаем зрение, которое позволяет нам видеть и понимать истину. Однако это не приводит нас автоматически к ясному, четкому и глубокому пониманию Божественных истин, мы видим, но так, как этот человек, людей, словно деревья. Он уже не слеп, но ему необходимо «второе прикосновение Иисуса».

2 этап прозрения – это приобретение четкого и ясного понимания истин из Божьего Слова. Павел говорит об этом уровне в первой главе послания к Ефесянам.

Посему и я, услышав о вашей вере во Христа Иисуса и о любви ко всем святым, непрестанно благодарю за вас [Бога], вспоминая о вас в молитвах моих, чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал вам Духа премудрости и откровения к познанию Его, и просветил очи сердца вашего , дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых, и как безмерно величие могущества Его в нас, верующих по действию державной силы Его…

Еф.1:15-19

Павел говорит, что непрестанно молится о святых в Ефесе, что бы Бог просветил глаза их сердец, что бы они могли получить познание о:

• Надежде призвания, это понимание нашего предназначения, нашей судьбы, нашего призвания.
• Богатство славного наследия, это благословения духовные и физические, которые Бог приготовил для каждого верующего.
• Безмерное могущество Его в нас, это исцеляющая и освобождающая сила Духа Святого, которая действует через верующих в этом мире.

Это то, что должен познать каждый из нас.

Павел пишет это «святым и верным во Христе Иисусе», т.е. людям, которые уверовали и получили первое прикосновение, а значит, уже не слепы. Это означает, что Павел молится именно о «втором прикосновении Иисуса». Итак, мы непосредственно подходим к условиям, для «второго прикосновения».

В Ефесянам 1:15, Павел называет 2 важных условиях (о третьем мы поговорим позже) для обретения полного духовного зрения. Можно сказать, что Павел ожидал, пока эти условия будут выполнены, и только после этого начал молиться о просвещении их сердец. Итак, давайте снова посмотрим на текст и увидим, о чем же говорит здесь апостол Павел.

Посему и и о любви ко всем святым , непрестанно благодарю за вас [Бога], вспоминая о вас в молитвах моих, чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал вам Духа премудрости и откровения к познанию Его, и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых, и как безмерно величие могущества Его в нас, верующих по действию державной силы Его…

Еф.1:15-19

Таким образом, условиями для «второго прикосновения Иисуса» являются вера и любовь ко всем святым. Если эти два условия не выполнены, то смысла в том, что бы познавать надежду призвания, богатство славного наследия для святых, а так же безмерное могущество Его в нас просто напросто нет. Человек полный неверия и эгоизма никогда не сможет раскрыться в призвании, стать каналом для Божьих благословений и Божьей силы. Именно поэтому Павел, находясь, долгое время в Ефесе, не говорил им об этих вещах. Два года в училище некоего Тиранна он учил их двум важным истинам, вере в Бога и любви ко всем святым. Он засевал их сердца добрыми зернами, он поливал эти зерна, ожидая урожая. И вот Павел получил свидетельство о внешних, он говорит, «посему и я, услышав о вашей вере во Христа Иисуса и о любви ко всем святым «. Семена, посеянные им наконец, взошли и принесли плод. И только теперь Павел начинает молиться о полном просвещении их сердец.

Сегодня мы многому учим людей, говорим о разных вещах, но упускаем главное, мы хотим быстрее, а получается медленнее. Возможно, нам нужно вернуться к опыту Павла и учить людей этим двум важным истинам, вере и любви, прежде чем говорить о чем-то еще. При этом мы не должны рассуждать так, «ну я уже пару проповедей им на эти темы сказал, наверное, хватит». Напротив, мы должны сеять так, что бы получить обильный урожай веры и любви в их жизнях. А уж потом этих людей можно высылать в служение, они могут стать каналами, как духовных, так и физических благословений. Уча людей вере и любви, мы искореняем из их сердец неверие и эгоизм, и это здорово! Мы как церковь сегодня как никогда нуждаемся в этом.

Вера.

А без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает.

Евр.11:6

Мы не можем без веры угодить Богу, это не возможно. Все начинается с веры и движется только ею! Моисей верой видел Невидимого, и это сделало его твердым (Евр.11:27). Вера позволяет человеку заглянуть дальше его физического зрения, Она позволяет ему увидеть Бога, Его силу и славу.

В то же время неверие – это возможность для дьявола ослеплять (2Кор4:4). Теряя веру, человек попадает под влияние князя тьмы, который не упустит возможности для того, что бы потушить свет в глазах человека, наполнив их тьмой этого мира.

Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается.

2Кор.3:14-16

Когда человек теряет веру, то, что описано в этих стихах происходит в обратном порядке. Дьявол сразу набрасывает покрывало на истину и тогда человек уже не может видеть истину слова Божьего адекватно. Вот почему разочаровавшемуся человеку так трудно донести очевидные истины.

Внушая сие братиям, будешь добрый служитель Иисуса Христа, питаемый словами веры и добрым учением, которому ты последовал.

1Тим.4:6

Нам нужно постоянно питаться словами веры. Без этой пищи мы никогда не сможем быть добрыми служителями Иисуса Христа. Голодный солдат, это плохой солдат, это слабый солдат. Удаляйся людей полных неверия и ропота, людей которые основывают свои рассуждения только на видимых и негативных вещах.

Любовь.

Кто говорит, что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме. Кто любит брата своего, тот пребывает во свете , и нет в нем соблазна. А кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме , и во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза .

1Иоан.2:9-11

Неправильные отношения, отсутствие любви, приносит тьму, и человек становиться неспособным видеть истину. Люди могут говорить разные вещи, делиться разными «откровениями», но Библия недвусмысленно заявляет о том, что тот, кто ненавидит своего брата, ослеплен тьмой.

Истина, рассматриваемая через призму тьмы, будет не чиста, порочна.

Любовь же наоборот дает нам возможность правильно видеть, она выводит нас во свет. Бог есть свет потому, что Он есть любовь!

Смирение.

Теперь давайте коснемся третьего условия, которое мы пропустить, просто не имеем права, это смирение.

Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть.

Откр.3:17,18

Состояние самодостаточности очень опасно. Когда человек говорит, мне это не нужно, или мне не нужен этот человек, я имею все что мне нужно, то без сомнения в нем говорит гордость. Гордость делает человека слепым, она создает в жизни человека иллюзию успеха, независимости и безопасности, но это всего-навсего иллюзия. Именно поэтому Господь говорит ангелу Лаодикийской церкви слова, которые идут в полном разрезе с представлениями его самого.

Одной из проблем гордости является то, что она изолирует человека от тех людей, в которых он нуждается. Но нам важно помнить, что мы нуждаемся в людях и не можем быть автономны или независимы. Более того, мы особенно нуждаемся в людях, которые думают не так как мы, которые мыслят иначе. Если мы смиренны, эти люди смогут помочь нам увидеть то, что без них мы увидеть оказываемся неспособны. В этом контексте мне вспоминается одна Библейская история.

И собрал царь Израильский пророков, около четырехсот человек и сказал им: идти ли мне войною на Рамоф Галаадский, или нет? Они сказали: иди, Господь предаст [его] в руки царя. И сказал Иосафат: нет ли здесь еще пророка Господня , чтобы нам вопросить чрез него Господа? И сказал царь Израильский Иосафату: есть еще один человек, чрез которого можно вопросить Господа, но я не люблю его , ибо он не пророчествует о мне доброго, а только худое, — это Михей, сын Иемвлая. И сказал Иосафат: не говори, царь, так.

3Цар.22:6-8

Очень интересная ситуация, царь Израильский говорит о том, что не хотел бы звать Михея, потому, что не любит его. Нам всем нравится, когда нас окружают люди, которые говорят о нас доброе. У царя Израильского их было 400 человек. Они всегда были готовы поддержать мнение или решение царя. Но в тот момент, когда решалась судьба самого царя, эти подпевалы оказались для него абсолютно бесполезны. Мы не должны окружать себя теми, кто бы только льстил нашему самолюбию, но теми, кто в нужный момент мог бы стать нашими глазами. Итак, нужен ли был царю пророк, который не говорил о нем доброго? Зная конец истории, мы можем с уверенностью сказать, он был для него жизненно важен! В тот момент именно от этого человека завесила жизнь царя, но царь этого не понял.

Христиане должны понять одну важную истину, мы не самодостаточны, нам нужна церковь поместная, а не вселенская. Нам нужны служители, нам нужны люди которые могли бы сказать правду, такой, какая она есть на самом деле и через это открыть нам глаза на очевидные вещи. А это возможно лишь тогда, когда мы достаточно смиренны.

Подводя итог написанному, я хотел бы сказать о том, что мы нуждаемся ясном духовном зрении. Нам нужно так много познать у Господа, т.к. если бы все наше знание и понимание было абсолютно точным, оно бы работало на все 100%, как в первоапостольской церкви. Пока этого нет, нам есть над, чем работать.

Духовное зрение

2 мая исполняется 65 лет со дня преставления святой праведной блаженной Матроны Московской. Прочитаем сегодня слово Патриарха Кирилла, сказанное в этот день три года назад.

Житие святой праведной Матроны помогает верующему человеку не столько умом, сколько сердцем, духовным опытом понять, что означает крест Христов, который возлагается на каждого человека. На Матрону Господь возложил особый крест огромной тяжести. Она была слепой, плохо двигалась, и, наверное, с точки зрения тех, кто в то время ходил по улицам Москвы, устремляясь к достижению каких-то жизненных целей, ее жизнь была непонятной, мрачной, тяжелой. Наверняка были люди, которые и видеть не хотели страдания Матроны, потому что тяжелые страдания нарушают внутренний покой человека, привыкшего к иной жизни, бросают ему вызов, ставят перед ним тяжелейшие вопросы о смысле человеческой жизни. И те, кто не готов принимать эти вызовы, чаще всего уходят от того, чтобы созерцать тяжелые страдания другого человека.

Но были рядом со святой праведной Матроной и те, кто видел все происходившее в ее жизни не только физическим зрением, но и духовным. Они видели, как несомый ею крест возвышает ее над всеми, кто был рядом.

Крест дается нам именно для того, чтобы мы искупляли свои грехи и очищались от них. Ни одна епитимья, ни одно церковное наказание не исправляют человека так, как несомый им крест. И крест Матроны был таков, что, неся его по-христиански, она не только искупляла свои человеческие грехи, но и обогащалась великой Божией благодатью, соделавшей из нее, простой женщины, богоугодную святую подвижницу, чудотворицу, прославившуюся в народе еще при жизни.

Посещая московскую Свято-Покровскую святую обитель, прикасаясь к гробнице святой Матроны, мы чаще всего просим у нее помощи в трудных жизненных обстоятельствах - они ведь тоже являются крестами нашими. Мы просим ее облегчить эти кресты, исцелить, укрепить, помочь решить проблемы, свалившиеся на нашу голову в личной, семейной жизни, на месте наших трудов. Но, прося об этом святую Матрону и получая просимое, мы не должны забывать ее страдальческий образ и проникаться не только желанием освободиться от своих крестов, но и глубочайшим убеждением в том, что достойное несение креста - это и есть путь ко спасению. И потому просить Матрону нужно не только о том, чтобы она молитвами своими пред Богом сняла с нас наши кресты, исцелила нас от наших страданий, но и давала силы достойно нести крест, во славу Божию и себе во спасение.

Святая праведная Матрона прославилась чудотворением. Это означает, что благодать Божия была избыточна на ней. Ее несение креста, ее вера стяжала такую силу Божественной энергии, что сей энергии хватало не только на то, чтобы не чувствовать ограниченностей жизни, связанных с тяжелыми физическими болезнями, но и делиться избытком благодати с теми, кто был вокруг нее, и с теми, кто сегодня притекает к ее святым и цельбоносным мощам.

Чудотворная сила Матроны Московской прямо связана с ее страданиями, с ее муками, с несением ею спасительного креста. И да поможет всем нам Господь, прибегая к помощи святой праведной Матроны, взывая о ее содействии в решении наших жизненных проблем, одновременно наполнять свой ум и свое сердце силой ее примера, пониманием того, что означает для человека несение креста, который Бог на него возлагает. А потому ни ропот, ни слабость, ни сомнение, ни озлобление не должны сопутствовать нам в несении наших жизненных испытаний, но благодарность Богу за все, что Он посылает нам. И мы должны испрашивать у Него помощь в том, чтобы несение креста, Им ниспосланного, даровало нам победу над стесняющими нас жизненными обстоятельствами, победу над своей греховностью, победу, открывающую дверь жизни вечной. Ея молитвами да поможет Господь каждому из нас в несении креста, в укреплении веры, в сохранении надежды и в умножении любви.

Издательский совет Русской Православной Церкви создал новый портал "Правчтение" - для популяризации православной литературы. О том, что происходит в церковном книгоиздании и какие имена представляют сегодня духовное направление русской словесности, рассказывает председатель Издательского совета митрополит Калужский и Боровский Климент.

Можно с уверенностью сказать, что последние два десятка лет православное книгоиздание активно развивается в разных направлениях. И сегодня, несмотря на непростую экономическую ситуацию в стране, в этой сфере есть определенное движение вперед. Если в 1990-е годы издательства в основном ориентировались на переиздание дореволюционных книг, то в последнее время стало выходить немало новых книг по истории Церкви и богословию, публикуются жития святых, духовные наставления христианских подвижников, появилась интересная художественная литература.

Но надо отметить, что сейчас недостаточно издать книгу. В современном мире, насыщенном информацией, важно донести каждую выпускаемую книгу до читателя. С этой целью мы ищем новые пути, прилагаем усилия, чтобы люди узнали обо всех изданиях и заинтересовались, нашли среди них те, что отвечают их потребностям. Именно для этого мы создали портал "Правчтение" - своеобразный навигатор в мире православной книги. На одной площадке на настоящий момент мы собрали 59 издательств, которые представляют на этом интернет-ресурсе свои каталоги.

Мы хотим, чтобы чтение было популярно среди всех, в том числе и в православной среде. Оно должно стать распространенной формой семейного и личного досуга. И это актуально для любого человека, включая православного. Ведь в Церковь приходят люди из окружающего мира, и бывает, что они воспитаны вне культуры чтения. У многих дома нет даже места для книг, словно пустые стены лучше влияют на их внутренний настрой. Даже не все молодые священники сегодня стремятся иметь домашнюю библиотеку. Меня удивляет, когда слышу: "В интернете можно найти любую книгу". Найти можно многое, но не все. На мой взгляд, чтение печатной книги создает свою неповторимую атмосферу тишины и внутреннего умиротворения, концентрирует внимание, настраивает на духовные размышления.

Еще раз подчеркну необходимость и пользу семейного чтения. Пусть даже члены семьи читают разные книги, это противоположно тому разобщению, которое дает погружение каждого в свой монитор. Ребенку необходим пример старшего, авторитетного человека с книгой в руках. Если взрослый требует от школьника читать необходимое по программе, а сам в это время садится за компьютер или устраивается перед телевизором, ребенок будет относиться к чтению негативно и начнет изыскивать всевозможные лазейки, чтобы узнать содержание, не читая произведение. Человеку необходим навык обдумывания прочитанного, который закладывается с раннего детства в обсуждении с другими членами семьи сказки, повести, романа. Безусловно, это требует от взрослых затрат своих сил и времени, но это благодарный труд, в котором нуждаются и малые дети, и подростки.

Если говорить о личном досуге, то всеми признано, как сильно изменился за последние годы образ жизни людей. Значительную часть времени они проводят в интернете: "мониторят" новости, общаются в соцсетях, занимаются "веб-серфингом". Это действительность, изменить которую мы не в силах, но мы можем использовать ее в благих целях, давая людям возможность заходить на познавательные сайты, где можно найти чтение, полезное для души. Просто "сидение в интернете" - это форма праздности. Нужно контролировать себя, задаваться вопросами: что я читаю? на что трачу время?

На портале "Правчтение" можно узнать обо всем, что происходит в современном православном книгоиздании, получить целостную картину этого и подобрать нужную книгу, которая имеет гриф Издательского совета.

Одно из интересных, на мой взгляд, явлений - литературное творчество духовенства. В наши дни как самобытные писатели, работающие в разных жанрах, заявили о себе священники Артемий Владимиров, Андрей Ткачев, Александр Торик, Николай Блохин, Ярослав Шипов, Александр Дьяченко, Николай Агафонов. Кто-то из них создает художественные произведения, кто-то публикует автобиографические записки - и это находит большой читательский отклик. Флагманом этого явления остается книга "Несвятые святые" епископа Тихона (Шевкунова). Она стала настоящим событием в книжной культуре.

Подобная литература, безусловно, является формой проповеди. Часто именно через художественные книги, написанные священнослужителями, светские люди прикасаются к вечной истине, к благодатной жизни Церкви и делают первые шаги к храму. Как у современных людей обычно складываются отношения с Богом? Они принимают Крещение, рождаются от Духа, но не развиваются как христиане, пренебрегают своим призванием возрастать во Христе и стать детьми Божиими. Они, как говорят, "верят в душе", плохо знают православную культуру, в храм заходят по случаю и не понимают смысла богослужения. Так что у нас еще огромное поприще для духовного просвещения. И сегодня это задача номер один для каждого священника.

Есть интерес читателей на книги по православной психологии. Люди хотят знать, как построить счастливую семейную жизнь, как воспитывать детей, как избавляться от разного рода зависимостей, как пережить горе, как преодолеть одиночество. Я обратил внимание, что на портале "Православие.ру" один из лидеров просмотров - материал "Если ты оказался за бортом жизни". Это знак того, что сегодня людям непросто найти свое место в социуме, выстроенном по законам жесткой конкуренции и социал-дарвинизма. Люди нуждаются в поддержке как психологов, так и священников во многих кризисных житейских ситуациях: кто-то потерял работу, кто-то не может выплатить кредиты, у кого-то в семье подростки попали в плохую компанию. Люди спрашивают, как нести свой крест и не роптать, уповая на милость Бога? Убежден, что наше общество станет более справедливым, только если каждый из нас будет стараться на деле проявлять милосердие и с готовностью протягивать руку помощи ближнему. Этому учит христианская литература. Издательский совет участвует в благотворительных акциях, дарит книги детям из многодетных семей и ребятам с ограниченными возможностями.

Думаю, что естественной потребностью христианина является чтение Евангелия. Сразу замечу, что чтение это должно быть не поспешным, не поверхностным и формальным, а благоговейным и по-детски непредвзятым. Такое чтение книг Нового Завета присоединяет к истинным последователям Иисуса Христа. Переданное учениками Господа и свидетелями Его жизни среди людей Евангелие раскрывает духовные законы неведомого нам мира, утраченного первыми людьми и вновь открытого подвигом земной жизни, крестной смертью и воскресением Спасителя. Эти законы Евангелие передает через учение Иисуса Христа, Его поступки и весь образ действий, продиктованный любовью Бога к человеку. Даже непродолжительное, но вдумчивое чтение евангельских строк помогает нам оторваться от суеты, подышать "кислородом вечности", разбудить свою совесть, настроить свою волю по камертону правды Божией.

Полезным для души является и чтение святых отцов. Глубокий психологизм и прозорливость отличают сочинения святителя Феофана Затворника. Мы в Издательском совете работаем над изданием его трудов и летописи жизни и творчества. Святитель Феофан писал: "Не забывайте всякий день читать слово Божие и размышлять, и до чувства доводить, и питать тем душу свою".

В дни, когда мы празднуем Светлое Христово Воскресение, можно обратиться к русской классике и почитать прозу и стихи на пасхальную тему, к которой обращались Николай Гоголь, Константин Леонтьев, Антон Чехов, Борис Пастернак. Сориентироваться в море современных авторов также поможет наш сайт "Правчтение".